III
Важные качественные изменения в русском оборонном зодчестве произошли в XIII-XV веках.
В первой половине XIII века начинает меняться тактика вражеских нападений. Крепости берутся уже не с помощью длительных пассивных осад, а прямым штурмом их укреплений. Противник приближается к ним, форсируя рвы, которые заваливает вязанками хвороста, а на стены взбирается по легким подтаскиваемым лестницам. В сражениях за города начинают участвовать и метательные машины; способные бросать крупные камни на большие расстояния, они сбивают ими брустверы деревянных стен и подавляют их стрелковую оборону. Это приводит к тому, что характер обороны крепостей также начинает постепенно меняться.
Особенно заметно тактика обороны стала совершенствоваться на Руси после татаро-монгольского нашествия. Лавиной обрушившись на разрозненные феодальные княжества, образовавшиеся на просторах Восточной Европы после распада Киевской державы, монголы принесли с собой детально разработанную тактику осады укрепленных пунктов. Они окружали крепости частоколом, с помощью которого изолировали их от внешнего мира, прикрывали себя и предотвращали возможность вылазок со стороны осажденных, а затем шли на штурм, широко используя камнеметную технику. Это еще больше подтолкнуло сложение новой тактики обороны на Руси и внесло соответствующие коррективы в русское оборонительное строительство.
Но последствия вражеского нашествия резко сказались на развитии русского крепостного зодчества. Жестокое татаро-монгольское иго крайне задерживало темпы восстановления подорванных производительных сил страны. В обстановке напряженной борьбы с захватчиками весьма медленным был и процесс восстановления городов, разрушенных монголами. Среднее Поднепровье оказалось настолько обескровленным разгромом, что оборонительное строительство не возобновлялось в нем несколько столетий. Только в Галицко-Волынских и Владимиро-Суздальских землях, быстрее других оправившихся от вражеского удара, да в Новгородской земле, избежавшей вторжения монголов и блестяще отразившей агрессию со стороны шведов и немцев, процесс сложения новой тактики обороны пошел ускоренными темпами. Вместе с тем в этих землях стали развиваться далее и старые традиции оборонительного строительства.
Важное значение для последующего развития русского крепостного зодчества имело использование естественных преград с таким расчетом, чтобы они не давали возможности противнику поставить камнеметы на нужном расстоянии от крепостных стен. Поэтому реки, широкие овраги и крутые склоны холмов во второй половине XIII века начинают играть в обороне крепостей еще большую роль, нежели раньше. В ряде случаев естественные преграды становятся такими рубежами, преодолеть которые противнику вовсе не удается.
Вторым очень важным моментом в истории русского оборонного зодчества периода феодальной раздробленности было появление крепостей с одной многоярусной каменной башней. Во второй половине XIII — первой половине XIV века такие крепости стали строиться в северных и западных районах Волынского княжества, более удаленных от татарского надзора. Они существовали, например, в Чарторыйске, Белавине и Берестье. Круглая, сложенная из кирпича башня сохранилась в Каменце-Литовском, а прямоугольная, выстроенная из местного камня, — в Столпье. В крепости Холм на высоком каменном основании стояла и деревянная башня. В первой половине XIV века однобашенные крепости сооружались также в Новгородских землях. Такими были сперва «города» Изборск и Корела.
Башни крепостей второй половины XIII — первой половины XIV века стояли, как правило, под прикрытием валов и крепостных стен. Они хотя и были приспособлены к обороне, но в основном служили наблюдательным целям. Во время сражений в них находилось руководство обороной крепостей, а в мирное время хранилось вооружение. Некоторые из таких башен могли обеспечивать обстрел окружающей территории на дальние расстояния из луков и самострелов. Не исключено, что на них же разжигались и сигнальные огни, оповещавшие население окрестных сел и деревень о надвигавшейся военной опасности. От ударов ядер камнеметов такие башни страдали мало.
Впрочем однобашенными крепости на Руси были не очень долго. Уже в середине XIV века осадные операции резко активизируются. Усиливаются и средства защиты, в состав которых входит затем огнестрельное оружие. Проникшее в русские земли с запада в последней четверти XIV века, оно становится вскоре действенным средством защиты, способным наносить ущерб живой силе противника. Вместе с активизацией вражеских осад это потребовало определенной модернизации оборонительных сооружений, в силу чего в русских землях, сохранивших в XIV веке свою независимость, стали строиться крепости с большим количеством башен. Во второй половине XIV века такие крепости сооружались и в северо-восточных и в северо-западных районах Руси. Именно в то время дополнительные башни получила уже существовавшая однобашенная крепость в Изборске и именно тогда с большим количеством башен была построена новая крепость в старом Порховском городке. После этого многобашенные крепости становятся характерными для русского оборонного зодчества.
Попутно изменяется и характер назначения башен. Если раньше единственная башня укрепленного пункта стояла внутри обороняемой территории и несла преимущественно сторожевую службу, то во второй половине XIV века, когда количество башен в крепостях увеличилось, они включились в систему городовой обороны, стали неотъемлемой принадлежностью стен, узлами их эффективного сопротивления. Преграждая путь внутрь крепости, башни задерживали врага на подступах к стенам, позволяя защитникам наносить ему либо сокрушительный удар, либо существенный урон.
Но башнями во второй половине XIV века оснащались не все стены крепостей, а только приступные, которые не имели перед собой существенных естественных преград и прикрывались искусственными препятствиями. С тыловых же сторон, хорошо защищенных естественными преградами и менее подверженных вражеским штурмам, башен вплоть до середины XV века не строили. Поэтому отсутствие башен на одних сторонах оборонительных сооружений и скопление их на других было характерной особенностью планировки и объемно-пространственной структуры русских крепостей второй половины XIV — середины XV века.
При оснащении приступных стен башнями зодчие второй половины XIV — середины XV века уделяли внимание и характеру приступных стен. Они стали стремиться к их выпрямлению, придавать им прямолинейное очертание. Это хорошо видно на примере крепостей в Порхове и Копорье — великолепных памятников оборонного зодчества. Благодаря появлению таких стен на лобовых сторонах оборонительных сооружений перед ними со стороны приступа были ликвидированы мертвые, непростреливаемые пространства и обеспечен удобный фланговый обстрел этих стен со стоящих на их концах башен.
Названные преобразования имели существенное значение для усовершенствования боевой системы укрепленных пунктов. В силу преднамеренной группировки башен на приступных стенах характер построения обороны крепостей резко изменился. Она стала уже не пассивной, как это было раньше, а полуактивной. Активная оборона осуществлялась с главных — лобовых сторон, снабженных прямолинейными стенами и часто поставленными башнями, перед которыми располагались усиливающие их дополнительные искусственные препятствия, а пассивная — с тыловых, которые не получили башен, имели криволинейные стены и были хорошо прикрыты естественными преградами. Приблизиться к таким крепостям вплотную и придвинуть к ним свою технику враг почти не имел возможности. С одной стороны, ему не позволяли сделать это реки, обрывы и труднопреодолимые склоны холмов, а с другой — искусственные заграждения и обстрел с близко стоящих друг к другу башен. Поэтому, стремясь захватить ту или иную крепость, но не в силах вместе с тяжелыми стенобитными машинами преодолеть естественные преграды, враг вынужден был атаковать ее только в лоб, то есть штурмовать только ту ее сторону, которую зодчие снабдили прямолинейными стенами и большим количеством башен. Вместе с этим осаждающим приходилось форсировать рвы и преодолевать валы, а это всегда сопровождалось большими потерями как в живой силе, так и в военной технике.
Сходные по системам обороны крепостные сооружения Руси второй половины XIV — середины XV века имели, несомненно, свои местные особенности и, в первую очередь, отличались характером строительного материала. На северо-востоке, в Московском и Тверском княжествах, они были преимущественно деревянными и только Кремль Москвы третьей четверти XIV века был каменным, а на северо-западе, в Новгородских и Псковских землях, наряду с большим количеством деревянных крепостей было немало и каменных оборонительных сооружений. Это накладывало свой отпечаток на развитие русской крепостной архитектуры и предопределяло устройство крепостей. Но путь их исторического развития в этих землях был один и тот же.
Как и раньше, валы крепостей второй половины XIV — середины XV века очень часто не имели скрепляющих их каркасов. Там же, где такой каркас устраивался, он представлял собой обычную срубную стену с короткими перерубами. Перед валами большой высоты в это время нередко оставлялась горизонтальная площадка — берма, — препятствовавшая оползанию наружных склонов валов в рвы.
Рвы делались, как правило, широкими и глубокими. Они были симметричными, с одинаковыми боковыми откосами. В их дно нередко набивались заостренные колья. Прикрывая крепости с напольных сторон, рвы представляли серьезное препятствие для противника.
Стены деревянных крепостей второй половины XIV — середины XV века были однорядными, с короткими перерубами и мало чем отличались от стен предшествовавшего времени. Однако уже в начале XV века, когда наряду с камнеметами, при осаде крепостей стали употреблять пушки, стены очень часто делали более толстыми из двух рядов бревен. Немного позднее для противодействия ударам каменных пушечных ядер их стали засыпать еще землей и камнями, а у нижних частей устраивать одернованные земляные присыпки, в которых увязали пушечные ядра. В целях предохранения от огня деревянные стены иногда обмазывались и глиной. В верхней их части располагался боевой ход, прикрытый снаружи бруствером, а сверху кровлей.
На протяжении второй половины XIV — середины XV века не оставались неизменными и каменные стены. В одних и тех же крепостях толщина их была разной. Это зависело от тех естественных и искусственных преград, вблизи которых они стояли, а также от одностороннего характера штурмовой тактики противника. При этом, чем ниже были стратегические качества местности, тем толще делались стены и, наоборот, - чем выше были ее стратегические качества, тем стены были тоньше. Их поперечный размер определялся возможностью применения стенобитных машин и их разрушительной силой.
Наиболее толстыми были приступные стены. Они принимали на себя основные удары противника и отражали их с помощью сосредоточенной на них стрелковой мощи. Это были лобовые стены крепостей, их главные и наиболее выразительные фасады. Огромная роль приступных стен в деле обороны крепостей нашла яркое отражение в Пскове, где южная стена кремля получила специальное название «персей», ибо на протяжении ряда столетий она была грудью Псковского Крома в полном смысле этого слова.
Во второй четверти XV века, когда артиллерия стала действенным средством нападения, а при осаде городов начали применять пушки крупного калибра, способные наносить каменным крепостям существенные повреждения, толщина их стен была увеличена. В Пскове, Изборске и Порхове это было сделано путем устройства дополнительных прикладок, с появлением которых стены этих крепостей стали толще почти вдвое. На внешних плоскостях прикладок зодчие иногда выкладывали символические кресты и короткие ленты треугольного орнамента, что несколько смягчало суровость их архитектурного облика. В верхней части каменных стен, как и в деревянных крепостях, устраивался крытый боевой ход, который имел непосредственную связь с башнями и с внешней стороны прикрывался зубцами.
Вместе с утолщением стен, мощными каменными прикладками во второй четверти XV века усиливались и башни. Они имели круглую, полукруглую и прямоугольную форму, но наиболее распространенными были круглые башни. Они характерны для Изборска, Копорья и укреплений Пскова, занимающих высокий мыс при впадении Псковы в Великую. По отношению к стенам башни ставились с сильным выносом в сторону поля и внутрь крепостей не выступали. Изнутри можно было видеть только верхние части башен, поднимавшиеся над крепостными стенами.
Внутри каменные башни делились деревянными мостами на ярусы, связь между которыми осуществлялась по прислонным деревянным лестницам. В крепости Копорье нижние ярусы башен сделаны даже сводчатыми, связанными каменными лестницами с боевым ходом стен.
Во второй половине XIV — середине XV века качественные изменения произошли и в устройстве въездов. Правда, в некоторых крепостях ворота по-прежнему имели вид башни со сквозным проездом, закрывавшимся створными полотнищами. Но наряду с ними в то время сооружались еще и захабы — узкие проезды, зажатые между двумя параллельными стенами. Особенно характерные для новгородского и псковского зодчества, такие захабы известны в Пскове, Изборске, Порхове и Острове. Это были своеобразные коридоры смерти, попав в которые противник оказывался под перекрестным обстрелом. В крепости Порхов захаб сочетался с воротной башней. С начала XV века воротные створы таких башен стали прикрываться герсами — специальными решетками, делавшимися либо коваными, либо деревянными, но обитыми железом. В той же Порховской крепости сохранилась камера, где стояло подъемное устройство такой решетки. Концы железной кованой герсы до сих пор торчат из толщи въездной арки крепости Копорье, фланкируемой по сторонам мощными башнями. Все это значительно повысило обороноспособность крепостных въездов, сделало их менее уязвимыми в военном отношении.
Определенным изменениям в первой половине XV века подверглись и мосты перед крепостями. Они строились уже не только постоянными на сваях, городнях и взрубах, но и подъемными, на канатах. Иногда такие мосты превращались в ловушки для попавшего на них противника, так как защитники крепостей неожиданно подсекали канаты и вражеские воины валились в ров — либо в воду, либо на колья. В поднятом состоянии мосты прикрывали проемы ворот и усиливали их еще больше.
В отличие от некоторых деревянных крепостей, обмазывавшихся снаружи глиной, каменные крепости известью не обмазывались и не белились. Оставляя их кладку открытой, строители учитывали, что на такой кладке выбоины заметны мало, а это снижало моральный эффект от действия вражеских орудий.
Архитектурный облик крепостей второй половины XIV — середины XV века с большим количеством башен на приступных стенах был уже другим, нежели раньше, и приобрел совершенно новые качества. Правда, с тыла, где башен не было, он по-прежнему определялся горизонтальной лентой сильно вытянутой, а подчас и весьма изогнутой стены и полосой естественных препятствий перед ней. Однако с фронта, со стороны поля, этот облик характеризовался уже частым ритмом вертикальных массивов башен, между которыми как бы зажаты были небольшие отрезки стен, а также полосами искусственных заграждений перед ними. Это прекрасно видно на примере все тех же крепостей в Изборске, Порхове и Копорье. Особо важное значение в их облике играют башни. Поставленные довольно близко одна к другой и гордо возвышающиеся над стенами, они еще сильнее выявляют приступные стены этих крепостей, еще больше подчеркивают значимость и боевую способность их главных фасадов, всем своим видом вызывавших у вражеских воинов чувство страха и неуверенности в благополучном исходе предстоящего штурма.
Однако в целом утилитарная сторона крепостных сооружений с башнями на одной стороне, как и в крепостях с одной башней, превалировала над художественной. Строя их, народ в первую очередь думал о своей безопасности. Поэтому эстетические вопросы во время строительства крепостных сооружений отодвигались на второй план. Но несмотря на это, каждое из них обладало своим, хотя и аскетичным, но все же выразительным индивидуальным художественным обликом.
По-другому воспринимался и силуэт крепостей с башнями на напольной стороне. Они как бы поднялись над местами своего расположения, стали более величественными и монументальными. Это намного отличало их от безбашенных или однобашенных крепостей более ранних периодов развития русского оборонного зодчества.
IV
Новые качественные изменения в крепостной архитектуре Руси происходят и во второй половине XV века. В это время повышается мощь и увеличивается дальнобойность артиллерии. Пушки становятся основным средством разрушения крепостей и почти полностью вытесняют метательную технику. Их устанавливают не только на противоположных берегах рек и других краях широких оврагов, но и со стороны отвесных обрывов. Естественные преграды перестают быть существенными препятствиями и для самих осаждающих: они штурмуют крепости со всех сторон, вне зависимости от характера природного окружения. Это потребовало ответного равномерного размещения наиболее эффективных средств защиты по всему периметру оборонительных сооружений и оказало сильное воздействие на организацию их обороны. В результате на смену крепостям с башнями на приступной стороне во второй половине XV века приходят такие крепости, как, например, в Ладоге, у которых башни расставлены по всему периметру стен более или менее равномерно, без учета расположенных вокруг естественных преград. Происходит резкое изменение характера круговой обороны крепостей. Она перестает делиться на активную и пассивную. Независимо от защитных свойств местности эта оборона строится уже с расчетом эффективного активного сопротивления в любом направлении, откуда бы противник ни появился.
Одновременно прямолинейную форму приобретают не только приступные, но и все другие стены крепостей. Это приводит к тому, что планировка укрепленных пунктов вновь преобразуется. Подобно крепости Орехов или укреплениям Московского Кремля конца XV века, они приобретают более или менее четкую геометрическую форму, которая хотя и базируется на топографических данных, но подчинена им уже в меньшей степени, и получают определенную, четко выраженную закономерность в расположении башен, отмечающих характерные особенности их объемно-пространственной структуры. Попутно строятся также укрепленные пункты типа крепости Ям, получающие почти прямоугольный план с массивными башнями на углах.
Все это накладывает яркий отпечаток на внешний вид крепостей. Сохраняя прежнюю суровость даже при использовании скромных элементов декоративного убранства, крепости теряют фасадность, присущую оборонительным сооружениям с односторонней системой обороны. Их архитектурный облик характеризуется уже не стенами с одной стороны и башнями с другой, а совокупностью стен и башен со всех сторон.
Логическим завершением процесса перегруппировки башен и выпрямления стен явилось создание крепости с абсолютно правильным геометрическим планом. Такой план на исходе XV века получила маленькая крепость Ивангород, выстроенная четырехугольником на границе с Ливонией. Это был как бы пробный образец крепостного сооружения, появление которого знаменовало собой следующий этап в развитии русского оборонного зодчества.
Позднее «регулярные», преимущественно прямоугольные в плане крепости получили на Руси широкое распространение. Они строились и в дереве и в камне в разных районах государства. В первой половине XVI века на базе правильного прямоугольника были спланированы, например, кремли в Туле и Зарайске, крепости Буй, Васильсурск и Балахна, а во второй половине столетия — крепости Туровля и Суша в районе Полоцка. Оригинальным вариантом этой схемы явились крепости Козьян, Красна, Ситна и Сокол. Созданные одновременно поблизости от того же Полоцка, эти крепости обладали всеми достоинствами прямоугольных крепостей. В них четырехугольная структура первых оборонительных сооружений «регулярного» типа была преобразована в треугольник, трапецию и другие более сложные геометрические фигуры. Аналогичное строение плана получали тогда и оборонительные сооружения монастырей — например Соловецкого, выстроенного в конце XVI века хотя и вытянутым, но все же правильным пятиугольником.
Все это свидетельствовало о том, что в условиях применения артиллерии «регулярный», геометрически правильный план оборонительного сооружения оказался реальным и практичным, как в военном, так и в архитектурном отношениях. Крепость с таким планом была как бы идеальной оборонительно крепкой и архитектурно стройной.
Как и крепости более раннего времени, оборонительные сооружения «регулярного» типа не были оторваны от рельефа местности. Наоборот, их планировка всегда базировалась на топографических данных и, несмотря на строгую геометричность, логически вырастала из тех условий, которые природа создала в местах их возведения. Но если общая система защиты крепостей с односторонней концентрацией башен зависела от имевшегося вокруг них окружения в полной мере, то у «регулярных» крепостей природное окружение уже не играло решающей роли в построении их обороны. Теперь эта оборона предопределялась высокой, все более и более совершенствовавшейся военной техникой, на широкое использование которой эти крепости и рассчитывались.
Плановая геометричность не стала, однако, шаблоном в оборонном зодчестве молодого Русского государства. Создавая крепости геометрически правильной формы, городовые мастера XVI века не отказались и от старой градостроительной традиции — постройки оборонительных сооружений в виде неправильной фигуры, соответствующей границам обороняемой территории. Поэтому вместе с «регулярными», наиболее совершенными крепостями, на Руси строились тогда и не регулярные укрепления. Так свободную композицию плана получили в XVI веке оборонительные сооружения Нижнего Новгорода, Коломны, Свияжска, Казани, Серпухова и многих других населенных пунктов страны. Такой же неправильный план приобрели тогда укрепления Троице-Сергиева, Псково-Печерского и многих других монастырей. Не составили исключения в этом отношении и такие грандиозные сооружения конца XVI века, как несохранившийся Белый город Москвы и знаменитая крепость Смоленска, названная Борисом Годуновым «ожерельем» Московской Руси.
Создание таких сооружений в тот период, когда в русской архитектуре широкое распространение имели кремли, крепости и монастыри «регулярного» типа, отнюдь не говорит о том, что оборонительные и архитектурные качества последних были в какой-то степени ограниченны или ниже. Наоборот, достоинства правильно спланированных укреплений были настолько явными, что они оказали непосредственное влияние на нерегулярные крепости. Это проявилось в относительно правильном размещении башен по всему периметру оборонительных сооружений и в прямолинейной направленности расположенных между ними стен. Поэтому у крепостей XVI века, имеющих живописную композицию плана, нет длинных и изогнутых стен с одних сторон и большого количества башен с других. Как и для «регулярных» оборонительных сооружений для них характерно наличие прямых, зачастую почти равных между собой прясел стен и определенная закономерность в расположении башен по периметру. В силу этого неправильные крепости XVI века являются такими же регулярными, как и крепости геометрической формы. Отличительную особенность этих крепостей, также обладавших высокими оборонительными и архитектурными качествами, составляла лишь многоугольная — полигональная — композиция плана. Однако система их обороны была такой же, как и у геометрически правильных крепостей. Фронтальный огонь, открывавшийся со стен этих крепостей, везде перекрещивался с фланговым обстрелом с башен, образуя на подступах к ним зону сплошного поражения. В этом состояло их принципиальное отличие от неправильных крепостей с башнями на одной стороне.
* * *
Быстрое развитие артиллерии и усовершенствование тактики осады во второй половине XV века вызвали не только изменение характера обороны крепостей, их планировки и объемно-пространственной структуры. Иным стал и характер оборонительного строительства.
Если раньше каменные крепости строились только в Новгородской и Псковской республиках, то после сложения на Руси единого централизованного государства каменные крепости стали возводиться на всей русской территории. Особого размаха крепостное строительство из камня получило после создания новых кремлей в Москве и Великом Новгороде, возведенных по всем правилам военно-инженерного и архитектурно-строительного искусства конца XV века.
В ходе крупного оборонительного строительства XVI века не осталась в прежнем виде и архитектура русских крепостей. Московский Кремль с его разнообразными формами, четкими линиями и скромными деталями внешней обработки становится в то время своеобразным архитектурным образцом для многих русских градостроителей. Однако подражая ему в той или иной мере, зодчие не слепо копируют его формы, а берут только то, что отвечает поставленным перед ними задачам, и творчески подходя к их решению, создают новые, подчас совершенно необычные произведения крепостной архитектуры, которые резко отличаются от принятой за образец первоосновы.
Особенно изменились в XVI веке крепостные башни. Правда, их внутреннее устройство, определявшееся назначением, оставалось во многом неизменным. Но наряду с деревянными балочными мостами в них все чаще и чаще стали устраивать сводчатые перекрытия над нижними ярусами, а их внутристенные лестницы выводить не только в верхние помещения, но и на боевые площадки стен. По-новому стали делаться и бойницы крепостных башен. Изнутри они снабжались большими сводчатыми камерами, предназначенными для установки пушек, а снаружи получали небольшой раструб, обеспечивавший удобство наводки пушечных стволов. В крепости Орехов и в кремле Нижнего Новгорода бойницы башен были снабжены даже специальными вентиляционными каналами, отводившими из них пороховые газы. В верхних частях башен нередко устраивался навесной бой, позволявший вести стрельбу не только вперед, но и вниз.
Во многом изменился и внешний вид крепостных башен. Круглые башни начинают снабжаться гранями, что делает их более пластичными, помимо цокольного валика получать горизонтальные тяги в верхних частях и подобно башням Московского Кремля приобретать скромные элементы декоративного убранства. Над угловыми башнями довольно часто устраиваются и смотровые вышки, откуда велось наблюдение за окружающей местностью.
Своеобразной архитектурной регламентации подверглись в XVI веке прямоугольные башни. В зависимости от назначения и мест расположения они делятся на глухие и проезжие. Первые из них были меньше и скромнее по декоративному убранству, вторые — крупнее и богаче по обработке. Те и другие приобретают часто по углам скрепляющие лопатки, затем лопатками начинают делиться на «филенки» их плоскости, а на самих лопатках появляются даже профилированные членения.
Особое внимание уделялось воротным башням, которые с конца XV века полностью сменяют собой сложные захабные устройства. Заботясь об обороноспособности этих башен, зодчие строят их часто с коленчатыми в плане проездами, но нередко снабжают и сквозными проездами, превращая их в своеобразные парадные въезды. Обычно такие башни завершались более высокими и крутыми шатрами, а в ряде случаев и специальными дозорными вышками, намного обогащавшими их силуэт. Очень часто из ансамбля башен воротные башни выделялись не только композиционной усложненностью, но и архитектурной обработкой. Их ставили как в местах, более выигрышных в архитектурном отношении, так и в средних частях стен, что согласовывалось и с общей симметричностью сооружений.
Распространение получают также отводные стрельницы, ранее не известные в крепостной архитектуре. Они строятся и вплотную к воротным башням, как, например, в кремлях Москвы, Тулы и Зарайска, и на некотором расстоянии от них, на противоположных сторонах рвов, как в кремле Нижнего Новгорода. В этих случаях отводные стрельницы соединяются с воротными башнями посредством постоянных или разводных мостов.
Начиная с конца XV века крупные изменения вносятся и в архитектуру крепостных стен. Как и в Московском Кремле, они почти повсеместно получают на тыльных сторонах широкие полуциркульные ниши, которые становятся характерной особенностью русской крепостной архитектуры. Необходимость установки пушек у основания стен вызывает к жизни появление подошвенного боя, устраиваемого в нижних частях полуциркульных ниш в виде сводчатых камер. Во второй четверти XVI века, когда в Москве были построены укрепления Китай-города, стены некоторых крепостей начинают снабжаться даже навесным боем, а стремление повысить плотность огня перед стенами приводит к тому, что на исходе XVI века у крепостных стен Смоленска появляется даже неизвестный нигде ранее средний бой, чередующийся с подошвенным в шахматном порядке.
Широкое распространение в XVI веке получает, наконец, двурогий зубец с двумя полукружиями наверху и седловиной между ними. Появившийся впервые на стенах и башнях Московского Кремля, такой зубец становится затем неотъемлемой принадлежностью подавляющего большинства русских крепостей.
Необычным явлением в оборонном зодчестве конца XVI века было появление на арочных проемах воротных башен Смоленска богатых белокаменных порталов, лишь отдаленно напоминающих скромные, почти незаметные порталы на тыльных фасадах проезжих башен Московского Кремля, сочных, иногда почти ковровых, выложенных из кирпича узоров на стенах и башнях «Старого города» Кирилло-Белозерского монастыря и, особенно, декоративных рамочных обрамлений по краям бойниц башен и крепостных стен Смоленска, сходных с наличниками окон культовых и гражданских зданий. В процессе увеличения обороноспособности крепостей зодчие стремились внести изменения и в их традиционный облик, сделать их живописнее. В результате архитектура сооружений наполнилась новым историческим смыслом, другим идейным содержанием. Выражая силу и неприступность населенного пункта, они в то же время характеризовали уже его красоту и величественность.
V
В XVII веке, когда после изгнания польско-шведских интервентов началась напряженная работа по возрождению разоренной страны, вступившей в новую фазу исторического развития, эволюционный процесс крепостного зодчества не прервался. Правда, каких-либо радикальных нововведений в тактику осады тогда внесено не было, в связи с чем и строить крепости рекомендовалось так, «как исстари бывает». Поэтому принципы построения городовой обороны в XVII веке остались прежними. Крепости так же рассчитываются на активное сопротивление в любом направлении, вне зависимости от расположенных поблизости естественных и искусственных преград. Но характер городовых работ в это время стал несколько другим. Несмотря на интенсивное каменное строительство в городах, селах и даже удаленных погостах, правительство начинает отдавать предпочтение дерево-земляным и земляным укреплениям. Такие укрепления создаются в Поволжье, в районе южной «Засечной черты» и на западной границе государства. Сохраняя все особенности, свойственные «регулярным» крепостям, эти укрепления оказывали более эффективное сопротивление совершенствовавшейся артиллерии. Современники указывали, что они неприступнее каменных, ибо в них вязнут пушечные ядра.
Не прекратилось строительство и деревянных крепостей. Особенно много их строилось на востоке страны, где противник вовсе не обладал огнестрельным оружием.
Традиции же каменного оборонительного строительства развивали далее монастыри - центры колонизации малоосвоенных районов и форпосты обороны государства на его важнейших стратегических направлениях. В первой половине XVII века модернизируются старые укрепления знаменитой Троице-Сергиевой лавры, мужественно перенесшей длительную вражескую осаду, и почти заново перестраиваются укрепления Пафнутьев-Боровского монастыря, сильно пострадавшие во время иностранной интервенции. Во второй четверти столетия каменные стены и башни получают также Симонов и Новоспасский монастыри, охранявшие ближние подступы к Москве.
Особенно интенсивно укрепление монастырей каменными стенами пошло во второй половине XVII века. В это время создаются оборонительные сооружения Саввино-Сторожевского монастыря под Звенигородом, Спасо-Прилуцкого в Вологде, Борисоглебского под Ростовом, Донского и Новодевичьего близ Москвы, восстанавливаются укрепления Иосифо-Волоколамского монастыря, «Новым городом» расширяется Кирилло-Белозерский монастырь и строится ограда митрополичьей резиденции в Ростове.
Ведя это строительство, зодчие XVII века, как и их предшественники, придают планам оборонительных сооружений более или менее правильную геометрическую конфигурацию и расставляют башни по углам и периметру стен. При этом наблюдается явное стремление сделать крепостные стены еще более обороноспособными, нежели раньше. Пример Троице-Сергиевой лавры и «Нового города» Кирилло-Белозерского монастыря показывает, что зодчие превращают их даже в сложные трехъярусные сооружения с небольшими изолированными помещениями внизу и широкими обходными галереями со сводами и на столбах вверху, где свободно расстанавливались пушки разных типов и калибров. В военном отношении это сделало крепостные стены как бы равными башням. Легкость и свобода пространственного построения внутренней стороны таких стен находились в контрасте с монолитностью и суровостью их внешнего облика. Но чаще всего крепостные стены монастырей строились в XVII веке с полуциркульными нишами на тыльных сторонах, а их обходные галереи делались по типу боевых площадок стен предшествовавшего времени. Такие стены были менее широкими, чем трехъярусные и не могли рассчитываться на применение крупных пушек, требовавших много места для отката.
Постепенно мастера начинают обращать внимание и на внешнее оформление крепостных стен. Их плоскости снабжаются горизонтальными тягами, обрамляются валиком и уступчатыми профилированными полукружиями в верхних частях бойниц навесного боя. Попутно вводятся и другие элементы декоративного убранства, смягчающие суровость архитектуры.
С особым интересом и вниманием зодчие XVII века относились к башням. Строя их прямоугольными, круглыми и многогранными, они в ряде случаев меняют их устройство. В Спасо-Прилуцком монастыре, например, крепостные башни возводятся даже с массивными столбами в центре, на которые опираются балки междуэтажных перекрытий. Внутри же столбов башен «Нового города» Кирилло-Белозерского монастыря устроены лестницы, позволяющие подняться в их верхние ярусы и возвышающиеся над ними смотровые вышки.
Но больше всего внимания зодчие уделяют внешнему виду угловых и промежуточных башен. Правда на примере Саввино-Сторожевского монастыря можно видеть, что в середине XVII века их еще ставят подобными друг другу, Однако во второй половине столетия крепостные башни монастырей все чаще и чаще начинают превращаться в совершенно самостоятельные архитектурные сооружения. Нередко бывало и так, что башни одного и того же монастыря приобретали совершенно разный художественный облик и оказывались полностью непохожими друг на друга. В Спасо-Прилуцком и Кирилло-Белозерском монастырях, например, каждая из башен трактована уже по-своему, как в отношении размеров, так и пропорционального построения. Они снабжаются по углам и граням как бы накладными лопатками, покрываются нередко квадратными ширинками, получающими иногда изразцовые вставки, и приобретают большое количество других всевозможных декоративных деталей, совершенно не свойственных крепостной архитектуре прошлого времени.
Так декоративное узорочье, достигшее в русской архитектуре XVII века необычайного расцвета, энергично проникает и в крепостное зодчество. Разнообразные архитектурные детали словно драгоценным узором покрывают плоскости стен многих монастырских башен. Они быстро теряют те аскетические черты, которые были присущи им раньше, становятся весьма красочными и привлекательными. Их внешнее богатство и декоративное изящество вступают уже в противоречие с внутренним устройством и целевым назначением.
На этом, однако, изменение внешнего архитектурного облика крепостных башен не останавливается. После надстройки Спасской башни Московского Кремля во второй четверти XVII века пышным каменным верхом крепостные башни монастырей довольно часто начинают строиться уже с богатыми декоративными надстройками, снабженными окнами и «слухами», а в ряде случаев получать и высокие шатровые кровли. Массивные стволы башен того времени обрабатываются уже не только горизонтальными тягами и ширинками, но и различного рода изящными фигурными украшениями. Особенно показателен в данном отношении Иосифо-Волоколамский монастырь, у которого каждая башня снабжена пышной, своей собственной и чуть ли не лепной декоративной обработкой из кирпича, поражающей своим разнообразием и великолепием.
Попутно вносятся изменения и в характер бойниц крепостных башен. Иногда они превращались даже в обыкновенные окна и получали по краям всевозможные декоративные обрамления в виде изящных фигурных наличников.
Особенно пышно в середине и второй половине XVII века оформлялись въездные башни монастырей. В отличие от воротных башен крепостей XVI века, они очень часто стали снабжаться двумя сводчатыми проездами, оформленными по сторонам пилястрами и декоративными колонками, и превращаться в своеобразные «пьедесталы» для богатых надвратных храмов. Контраст между строгим, порой даже архаичным низом и сказочно пышным верхом таких башен в ряде случаев становится их отличительной особенностью. Особенно разительно этот контраст проявился у воротной башни Спасо-Евфимиевского монастыря — сооружения уникального в своем роде. У некоторых монастырей, среди которых в первую очередь следует назвать Борисоглебский, въездные сооружения превращаются даже в тесно слитые воедино «комплексы» построек, состоящие из проезжих частей с переходом наверху, двух как бы фланкирующих их арки башен и высоко поднятого над ними надвратного храма. Крупные плоскости стен этих усложненных во всех отношениях сооружений украшаются между башнями большим количеством квадратных профилированных ширинок и превращаются в богатые декоративные панно, а возвышающиеся над ними храмы выделяются изяществом пропорций и тонкостью декоративного оформления. Идея храма, осеняющего входящего в «город», родившаяся еще в недрах Киевской державы, получает в то время не только дальнейшее развитие, но и наивысшее воплощение.
Огромную роль в архитектуре крепостных сооружений монастырей начинает играть также цвет. Контраст между красным кирпичом кладки и белым камнем отдельных деталей делает их особенно яркими. Одновременно на стенах и башнях монастырей появляется побелка. Издавна применявшаяся для окраски храмов, она своим ослепительным блеском особенно подчеркивала их изящество.
Все это приводит к тому, что оборонительные сооружения становятся яркими, красочными и живописными. Притягивающие к себе внимание необычностью декоративного «узорочья» и острым силуэтом, они стали выражать уже не столько силу и неприступность обнесенного ими пространства, сколько говорить о красоте и богатстве расположенных за ними строений. Из оборонительных построек крепости превратились в декоративные сооружения. В них художественные качества уже превалировали над практическими, утилитарными. На исходе XVII века, когда объемы башен вновь стали равновеликими, а их завершения и убранство почти однотипным, укрепление монастырей становится делом чисто символическим. В некоторых случаях их крепостные сооружения начинают походить на обыкновенные ограды и оказываются оборонительными не по существу, а только лишь по форме. При этом монастырское городовое строительство начинает оказывать влияние на строительство торговых построек, в результате чего появляются обширные, сугубо гражданские здания — гостиные дворы с арками, обращенными внутрь хозяйственной территории, а затем и торговые ряды, которые благодаря открытым арочным галереям со стороны города представляли как бы вывернутое изображение монастырских стен.
В целом крепостное зодчество в начале XVIII века прекращает свое существование; оно полностью смыкается с зодчеством гражданским, а ему на смену приходит новая отрасль военно-инженерного искусства — долговременная фортификация, которая становится уделом не зодчих и городовых мастеров, а специальных военных инженеров — фортификаторов.
Такова вкратце общая картина развития на Руси крепостного зодчества. Основные этапы этого развития хотя и не совсем точно, но все же совпадают с основными периодами русской истории. Каждому из них соответствовали свои типы оборонительных сооружений, своя крепостная архитектура. По мере развития эта архитектура претерпевала существенные изменения. Крепости из сугубо утилитарных сооружений превратились, в конечном счете, в декоративные.
* * *
Оборонительные сооружения древней Руси представлены в альбоме, естественно, не все и далеко не полно. Однако со многими из них читатель все же познакомится. Он увидит и чуть ли не сказочных каменных богатырей в Изборске и Копорье, характеризующих русское крепостное зодчество периода феодальной раздробленности, и могучую пограничную крепость Ивангород, с постройкой которой Московское государство впервые остро поставило вопрос о выходе к Балтийскому морю, окончательно разрешенный лишь через два с лишним столетия. Перед ним предстанут величавые, всемирно прославленные стены и башни Московского Кремля — бесподобного творения группы итальянских архитекторов, работавших под руководством Пьетро Антонио Солари в содружестве с русскими зодчими, и суровые укрепления Псково-Печерского монастыря, созданные его постриженником Павлом Заболоцким. Для него будут интересны также покрытые мхом и лишайниками предельно строгие оборонительные сооружения Соловецкого монастыря — лаконичное творение скромного монаха Трифона, и величественные, удивляющие необычностью архитектурной обработки крепостные стены древнего Смоленска — бессмертного произведения «государева» зодчего, мастера «городовых, палатных и церковных дел» Федора Савельевича Коня. Не оставит читатель без внимания и другие крепостные сооружения древней Руси, отличающиеся разнообразием форм и красотой наружной отделки. Его взгляд остановится на изукрашенной готическими деталями надстройке Спасской башни Московского Кремля, являющейся плодом творчества русского зодчего Бажена Огурцова и англичанина Христофора Галовея, а среди большого количества монастырских крепостей он увидит своеобразные укрепления Саввино-Сторожевского монастыря, выстроенные известными «каменных дел подмастерьями» Андреем Шаховым и Иваном Шарутиным, и посмотрит на великолепный «Новый город» Кирилло-Белозерского монастыря, грандиозные многоярусные башни и мощные трехъярусные стены которого созданы «каменных дел подмастерьем» Кириллом Серковым по типу стен и башен Троице-Сергиевой лавры. Остановит свое внимание читатель и на поражающих своим изяществом крепостных башнях Иосифо-Волоколамского монастыря, воздвигнутых «подрядчиком каменных дел» Трофимом Игнатьевым.
Все эти памятники являются великолепными иллюстрациями к многовековому прошлому русского народа. Это выразительное лицо его истории, монументальный вид его памяти, воплощенной в строительном материале и архитектурных формах.
Крепостное зодчество Древней Руси. Косточкин В.В. 1969