Каменное зодчество Древней Руси конца X – первой половины XI вв.

Глава «Архитектура Древнерусского государства (X – начало XII в.). Каменное зодчество конца X – первой половины XI вв.». «Всеобщая история архитектуры. Том 3. Архитектура Восточной Европы. Средние века». Автор: Асеев Ю.С.; под редакцией Яралова Ю.С. (ответственный редактор), Воронина Н.Н., Максимова П.Н., Нельговского Ю.А. Москва, Стройиздат, 1966


Возникновение каменного зодчества на Руси относится к X в., времени формирования и расцвета древнерусского государства. Для новых типов зданий — монументальных княжеских дворцов, грандиозных городских соборов — привычная русская деревянная техника строительства была неприменима. К тому же и выработанные в Византии приемы церковного зодчества требовали иной строительной техники. Освоение Русью приемов византийской строительной техники, имевшей полутысячелетний опыт и традиции, основывавшиеся на великом античном наследии, было явлением вполне закономерным. Большую роль в освоении византийского строительного опыта сыграла церковь с ее канонизированной в то время крестовокупольной системой постройки христианских храмов. [Следует отметить, что каменное зодчество было известно на Руси и до введения христианства. Так, описывая события 945 г., летопись упоминает о каменном княжеском теремном дворце.]

Освоение каменной техники строительства шло на Руси чрезвычайно быстро, чему способствовал высокий уровень развития древнерусского ремесленного производства. Материальная база, необходимая для каменного монументального зодчества, была подготовлена. Прекрасное знание русскими мастерами плотничьего дела и умение изготовлять кирпич и керамику, навыки в добыче и обработке камня, железа, извести и пр. вполне обеспечивали потребности строительства.

В XI в. строительное дело оформилось на Руси в отдельный вид ремесла. Возникла артельная форма труда строителей-ремесленников. Появились различные профессии ремесленников, работавших для нужд строительства: «кузнецы железа», «гвоздочники», «льятели» (олова, свинца для крыш), плотники, «древоделы», «городники» (строители городских стен), мостники, «тесляры» (столяры), каменщики, «каменосечцы», кирпичники («плинфоделатели»), плиточники (делавшие поливные плитки).

Основными строительными материалами при возведении монументальных сооружений (дворцов, церквей, ворот и пр.) были камень и кирпич. Для Киева и многих других городов древнерусского государства камень был привозным материалом. Его привозили подводе иногда за сотни километров — с Припяти, Поросья и др. В древнерусском строительстве X—XI вв. обычно применялся не тесаный, а колотый камень, который добывали в каменоломнях при помощи клиньев. Употреблялись главным образом мягкие породы камня — песчаник и известняк, но зачастую кладку фундаментов и стен вели из кварцита разных пород. В кладке (особенно со второй половины XI в.) использовался и булыжник. Из камня обычно возводили сплошь фундаменты. Фундаменты закладывались на различную глубину, в среднем на 90—120 см. Ширина фундаментов обычно не превышала 150 см.

В кладке фундаментов, стен и сводов применялся известковый раствор с добавлением толченой керамики (цемянки), придававшей ему гидравлические свойства. Цемянка изготовлялась из боя кирпича и отходов (пережог, коробление и др.) кирпичного производства. Кроме цемянки в известковое тесто иногда добавляли песок; при этом состав раствора определялся примерным соотношением 1:1:1 (известь—цемянка—песок). Толщина швов кладки обычно достигала 2—3 см. Такой раствор значительно меньше поддавался действию воды и влаги. Розовый цвет раствора, получавшийся в результате добавления цемянки, определял общий тон древнерусских каменных зданий. Впервые цемяночный раствор применили римские строители в провинциях, где не было характерной для древнеримской бетонной техники пуццоланы (например, в штукатурке цистерн Херсонеса). Позднее он получил большое распространение в византийской архитектуре, хотя употреблялся не повсеместно. В древней Руси в X и XI вв. применялся почти исключительно цемяночный раствор, обеспечивший своими высокими техническими качествами прочность древнерусских каменных и кирпичных конструкций.

В X—XI вв. в Киеве и ряде других городов фундаменты часто закладывали на своеобразных ростверках из рядов дубовых лежней, залитых раствором. Подошвы фундаментов иногда укрепляли системой маленьких свай—колышков-коротышей (Десятинная церковь в Киеве, церковь в Тмутаракани). Этим приемом в определенной степени повышали плотность грунта под подошвой фундаментов. Кладка фундаментов иногда велась на глиняном растворе, а в ряде случаев мелкие (40—50 см) фундаментные рвы забутовывались без раствора с заливкой известью поверху. В кладке стен применялся смешанный способ, при котором каждый ряд камня чередовался с двумя-тремя рядами кирпича, служившими как бы выравнивающим слоем. Этот характерный для зодчества древнерусского государства смешанный способ, так же как и цемяночный раствор, впервые был применен древнеримскими инженерами («opus mixtum») и широко применялся в византийской архитектуре.

На фасадах ряды такой кладки образовывали полосы кирпича и камня. Древнерусские зодчие умело использовали художественные свойства этой кладки, выпуская ряды кирпича на фасад, затирая раствором ряды камня и аккуратно подрезывая швы. Широкие полосы расчленялись вертикально поставленными кирпичами на квадры и украшались орнаментами из кирпичей (меандры, кресты).

При кладке стен по их периметру через определенные промежутки прокладывали дубовые балки, в соединениях сбитые гвоздями в жесткую систему. Такие связи хорошо укрепляли кладку до окончательного затвердения раствора. Это было необходимо в связи с большим количеством раствора, употреблявшегося в кладке. Кроме того, такие связи, проложенные в пятах сводов и арок, в значительной степени воспринимали на себя горизонтальный распор, что было необходимо до окончательного схватывания раствора в конструкциях.

При кладке стен применялись леса в виде заложенных в кладку бревен, по которым настилались подмости. Арки, своды и купола выкладывали по кружалам и опалубке, причём обычно первые ряды купольных сводов выкладывались напуском, а подкружаливалась лишь центральная часть.

Интересным видом древнерусской кладки X—XI вв. была кладка «с утопленными рядами», при которой каждый второй ряд кирпичей несколько заглублялся, а промежуток между двумя выступающими рядами заполнялся раствором, который вместе с двумя смежными слоями раствора образовывал широкую полосу на фасаде. При этом достигалась определенная перевязка швов в кирпичной кладке, а на фасаде сохранялась декоративная «полосатость» смешанной кладки.

Кирпич (плинфа) был основным материалом, применявшимся для возведения конструкций зданий, особенно тех, в которых действовали изгибающие усилия (столбы, арки, своды, купола, аркбутаны, простенки). Плоский прямоугольной формы кирпич (средние размеры 22 × 30 × 3 см) изготовлялся из огнеупорных и каолиновых глин, иногда местных, а иногда привозных.

Основными конструкциями древнерусского зодчества X—XI вв. были полуциркульные арки, коробовые и купольные своды, которыми перекрывались все помещения. Арки, своды и купола обычно делали в один кирпич. Толщина сводов составляла обычно около 40 см. Исключительный интерес представляют конструкции аркбутанов — разгрузочных полуарок, известных в Софийских соборах Киева и Новгорода и, возможно, бывших в ряде других зданий того времени.

Большое распространение в строительстве древней Руси получили керамические сосуды — «голосники», вставлявшиеся в кладку сводов и куполов для облегчения конструкций и, в некоторых случаях, в качестве акустических резонаторов. Кладкой из пустотелых сосудов закладывались пазухи сводов, ендовы, что значительно облегчало конструкции зданий.

Кровельным материалом служили листы свинца, которые укладывались прямо по сводам на специальной подготовке из слоя известкового с примесью цемянки раствора и крепились гвоздями. Размеры таких листов были в среднем 40 × 80 см при толщине 5 мм. Остатки свинцовых кровельных листов и даже целые листы часто находят при археологических раскопках. Возможно, что иногда свинцовые листы крепились и к деревянным частям крыши.

В ряде случаев известны кровли из черепицы (Переяславль) и из щепы (Новгород).

Большую роль как конструктивный и декоративный материал играл розовый шифер, добывавшийся в овручских карьерах. Из Овруча по Припяти шифер возили в приднепровские города. Из него изготовлялись карнизные плиты, плиты для полов, парапетные резные плиты, саркофаги и пр. Для внутреннего убранства в большом количестве применялся привозной (возможно из Средиземноморья) мрамор; из него делали колонны, наличники, пороги, предалтарные преграды и т. п. Специальные мастерские вырабатывали смальту (стекловидную массу) для мозаик и круглые стекла для оконниц. Такие материалы были открыты археологическими раскопками в Киево-Печерской лавре.

Полы выкладывались на известково-бетонной подготовке из цветной наборной мозаики или из шиферных плит, которые также были инкрустированы мозаикой. Иногда шиферные плиты и фигурные шиферные вставки сочетались с мозаикой, уложенной на цемяночной подготовке (Софийский собор в Киеве). Мозаика из разноцветных камней, столь характерная для полов византийских зданий VII—X вв. (херсонесские базилики), на Руси известна лишь в одном памятнике — Десятинной церкви. Начиная с XI в., мозаичные полы делались исключительно из смальты или из глазурованной керамики.

Из камня и кирпича на Руси строили главным образом храмы. Каменные гражданские постройки были сравнительно редки. В основном это были монументальные княжеские дворцы, о которых мы можем судить только на основании их остатков, находимых при раскопках. Возможно, что эти остатки каменных зданий принадлежат лишь каменным частям дворцовых комплексов, в которых большинство построек были деревянными.

Киев: 1 — дворец X в. к югу от Десятинной церкви; 2 — дворец X в. в Десятинном переулке; 3 — Десятинная церковь, 989—996 гг.; 4 — Золотые ворота
10. Киев: 1 — дворец X в. к югу от Десятинной церкви; 2 — дворец X в. в Десятинном переулке; 3 — Десятинная церковь, 989—996 гг.; 4 — Золотые ворота

Неподалеку от Десятинной церкви, в северной части Киевского детинца, были исследованы фундаменты трех таких дворцов, относящихся к X — началу XI в. Дворец, находившийся к югу от Десятинной церкви (рис. 10,1) имел в длину 45 м и в ширину 12,5 м. План его, имеющий форму вытянутого прямоугольника, расчленен двумя поперечными стенами на три помещения. Боковые помещения в плане близки к квадрату, центральное имеет в плане форму вытянутого прямоугольника. Фундаменты здания сложены из бутового камня (красного кварцита) на известковом с примесью толченого кирпича растворе. Стены сложены смешанным способом. По-видимому, здание имело два этажа. Его помещения были перекрыты кирпичными сводами, пролет которых достигал 9 м, что превышает все известные размеры пролетов сводов в церковном зодчестве древнерусского государства.

Второй дворец, находившийся к северу от Десятинной церкви, был подобен первому. Третий дворец, расположенный в конце Десятинного переулка (см. рис. 10,2), имел в длину до 75 м. Как и первый, он членился в плане на три части. Центральная часть была квадратной, боковые имели в плане форму сильно вытянутых прямоугольников. Наружные стены этого дворца были расчленены пилястрами.

Внутри дворцы были богато украшены фресковой росписью. В раскопках обнаружены фрагменты мраморных и шиферных архитектурных деталей и украшений. Назначение отдельных помещений каменных дворцовых построек пока не ясно. Очевидно, это были залы, предназначенные для приёмов, пиров, торжеств. На парадный характер помещений указывают остатки мозаики и фресковой росписи. Возможно, что это были княжеские гридницы, неоднократно упоминаемые в летописях. В конце XIX в. невдалеке от Десятинной церкви были обнаружены фундаменты многоугольного в плане сооружения X—XI вв., назначение которого выяснить не удалось.

Фундаменты дворца XI в., подобные описанным выше, были обнаружены около Ирининской улицы. Этот дворец, очевидно, входил в ансамбль церковных и гражданских зданий центра города Ярослава. Остатки гражданских каменных построек несколько более позднего времени были обнаружены также в Переяславле и Чернигове.

Об архитектуре киевских дворцов дают некоторое представление рисунки Радзивилловской (Кёнигсберской) летописи XIV в. На этих рисунках киевские дворцы изображены в виде длинных зданий с двумя квадратными в плане башнями на концах или одной посредине. Башни перекрыты четырёхскатной крышей. В нижнем этаже дворца видна аркада, на втором этаже окна.

Интересно отметить определенное соответствие этих изображений плацам раскопанных зданий. В связи с тем, что ни одно каменное гражданское здание X—XI вв. до наших дней не сохранилось, древнерусское зодчество этого времени известно в основном по культовым сооружениям. Следует отметить, впрочем, что основные идейно-художественные задачи, для которых необходимо было разрешить наиболее трудные технические проблемы, ставились перед зодчими главным образом в церковном строительстве. Церковь в эту пору была основной идеологической опорой княжеской власти. Значение церковных построек конца первой половины XI в. подчеркивается их масштабом, прочностью постройки, торжественностью архитектуры и богатством внутреннего оформления. Эти церковные постройки были также и главными общественными зданиями городов, где собиралось городское население, происходили торжественные церемонии, приемы и пр.

Первые каменные храмы на Руси строились в период наивысшего расцвета древнерусской государственности и наибольших материальных возможностей заказчика.

Строители первых русских каменных храмов осваивали и использовали приемы, выработанные за сотни лет в византийском церковном зодчестве в соответствии с требованиями восточнохристианской церкви, установившей определенные правила построения зданий и их украшения. В частности, заданными являлись и тип здания с его основным набором помещений, и конструктивная крестовокупольная система. Но большое значение для формирования черт стиля имело также и традиционное русское деревянное зодчество, привычное и соответствовавшее вкусам русских людей. В каменных древнерусских храмах влияние традиций деревянного зодчества сказалось в первую очередь в особенностях архитектурно-художественного облика и, в частности, в композиции зданий. Известную роль сыграли  некоторые местные технические приёмы строительства.

Крестовокупольный тип культовых зданий к моменту введения на Руси христианства был господствующим во всей восточной христианской церкви и получил распространение на Руси.

Соразмерность всего здания в целом и отдельных его частей определялась древнерусскими зодчими путём простейших вычислений, основанных на системе мер, принятых на Руси [Как показали исследования, чаще всего в строительстве каменных храмов мерой служил греческий фут (30,8 см), иногда употреблялся и римский фут — 29,5 см (Софийский собор в Полоцке, Успенский собор Киево-Печерского монастыря).], и методах разбивки здания при помощи шнура и колышков. Определенные закономерности этих построений были еще раньше разработаны византийскими зодчими при выработке типа крестовокупольного храма. Как в плане, так и в вертикальных построениях исходным элементом, своеобразным модулем, служил размер стороны подкупольного квадрата с его производными (диагональ квадрата и кратные его соотношения). Откладывая в определенном порядке эти соотношения, зодчие получали при разбивке здания ширину нефов, места размещения столбов, апсид, наружных и внутренних стен, а также высоту второго яруса, завершений пилонов (пят закомар, шелыг сводов) и пр.

Эти пропорциональные соотношения долгое время использовались зодчими Киевской и Черниговской земель.

В древнерусском государстве для ряда главнейших храмов был принят пятинефный тип здания, хотя в дальнейшем основным стал трёхнефный тип. Однако в композиционных приемах храмового зодчества, как мы увидим ниже, прослеживаются русские особенности.

В 989 г. по заказу князя Владимира Святославича в новосозданном Киевском детинце было начато строительство соборного храма Успения Богородицы. В строительстве, по словам летописи, принимали участие византийские зодчие. Огромные средства, отпущенные на строительство и содержание церкви, выразились, как свидетельствует летопись, в десятой части княжеских доходов, в связи с чем она и была названа «Десятинной». Строительство продолжалось 7 лет и закончилось в 996 г.

После пожара 1017 г. Десятинная церковь, по-видимому, была значительно перестроена. В 1240 г. церковь, явившаяся последним убежищем защитников Киева, была разрушена татаро-монголами. Её остатки были изучены путём археологических раскопок (см. рис. 10,5).

В своей основе Десятинная церковь первоначально представляла собой шестистолпный крестовокупольный храм, с трех сторон окруженный галереями. Как предполагают, в первой половине XI в. галереи были перестроены. План западной части, где имелись еще дополнительные помещения, не вполне ясен. О завершении церкви в одном письменном источнике сказано, что она была «о 25 версех», чем, возможно, напоминала многоглавую деревянную Новгородскую Софию X в. Раскопки дали материалы, свидетельствующие об исключительно богатом внутреннем убранстве храма: мозаичные наборные полы из кусочков мрамора и других ценных пород камня, мраморные резные плиты, колонны, капители и другие архитектурные фрагменты, резные шиферные плиты, многочисленные фрагменты мозаик и фресок. Десятинную церковь называли «церковью мраморной». Значение Десятинной церкви в истории древнерусского зодчества исключительно велико. Строительство ее явилось первой школой для древнерусских зодчих, а4 архитектура ее служила образцом для последующих церковных зданий.

Вторым по времени каменным храмом древней Руси была Богородичная церковь в Тмутаракани, построенная в 1020 г. князем Мстиславом Владимировичем. В 1956 г. раскопками обнаружена сравнительно небольшая (13 × 16 м) трёхапсидная церковь с четырьмя столбами и хорами, опиравшимися на мраморные колонны. К отождествлению её с Богородичной церковью достаточных оснований нет, но характер её несомненно близок древнерусскому зодчеству начала XI в. Как и в Десятинной церкви, подошва фундаментных рвов здания была уплотнена системой колышков-коротышей.

Чернигов. Спасский собор, 1036 г. Общий вид с запада; аркада на хорах
11. Чернигов. Спасский собор, 1036 г. Общий вид с запада; аркада на хорах
Церкви XI в.: Чернигов, Спасский собор (план, фасад, деталь кладки, продольный разрез); 2 — Полоцк, Софийский собор, 1044—1066 гг. (план); 3 — Киев. Церковь Ирины, 1037 г. (план)
12. Церкви XI в.: Чернигов, Спасский собор (план, фасад, деталь кладки, продольный разрез); 2 — Полоцк, Софийский собор, 1044—1066 гг. (план); 3 — Киев. Церковь Ирины, 1037 г. (план)
Чернигов. Спасский собор. Внутренний вид
13. Чернигов. Спасский собор. Внутренний вид

Древнейший из сохранившихся до наших дней древнерусских храмов — Черниговский собор — был заложен тем же Мстиславом Тмутараканским незадолго до его смерти, случившейся в 1036 г. (рис. 11). В этот год, по словам летописца, собор был возведён на такую высоту, что до верха стены мог достать всадник, стоящий на лошади.

Исследования собора показали, что после 1036 г. был перерыв в строительстве и достраивали его, очевидно, другие мастера спустя некоторое время.

В плане собор — трёхнефный, сильно вытянутый с запада на восток. Эта вытянутость подчеркнута тем, что внутри боковые ветви архитектурного креста отделены от центрального нефа двухъярусными аркадами, что придает крестовокупольному зданию черты базилики. С восточной стороны собор завершают три полуциркульные в плане апсиды. С западной стороны находится узкий нартекс, отделенный стеной от внутреннего пространства храма. С северной стороны к нартексу приставлена башня с лестницей, ведущей на хоры. Как установлено раскопками, с юга к нартексу примыкала крещальня, построенная позднее (скорее всего в XII в.). Крещальня имела форму миниатюрного четырёхстолпного храма.

С северной и южной сторон к собору были пристроены в XII в. княжеские капеллы-усыпальницы (рис. 12,1). Раскопками установлено, что он находился в окружении княжеских дворцовых построек.

Плоскости фасадов собора завершались полуциркульными закомарами. Венчают здание пять глав. Центральный барабан украшен полуциркульными в плане нишами, чередующимися с окнами. Фасады расчленены по второму этажу профилированными пилястрами. По средним плоскостям фасадов на втором ярусе проходили широкие пояса меандрового орнамента, выложенного из кирпича. Плоские декоративные ниши членят фасады и апсиды на несколько ярусов. Масштаб ниш подчёркнуто преуменьшен, чем иллюзорно усиливается впечатление монументальности здания. Этим приёмом, характерным также для средневизантийской архитектуры, древнерусские зодчие часто пользовались и в дальнейшем.

Внутри собора интересны двухъярусные аркады (рис. 13). В нижнем ярусе они опираются на мраморные колонны (подобно церкви в Тмутаракани), а в верхнем ярусе — на восьмигранные столбы. Хоры были расположены не только над нартексом, но и по всей длине боковых нефов. Над боковыми нефами перекрытия были деревянные. На хорах трехъярусные аркады опираются на столбы упрощенного пучкового профиля (квадратные с полуколоннами).

Из древнего декоративного убранства сохранились резные шиферные парапетные плиты на хорах. Внутри собора была фресковая роспись, не сохранившаяся до наших дней. Под позднейшими наслоениями был открыт лишь фрагмент этой росписи — фигура святой («Фекла»), выполненная с большим мастерством. При раскопках были найдены древние полы из шиферных плит с мозаичными инкрустациями.

Художественный образ собора строг, монументален и торжественен. Пропорции внутренних помещений стройны; в них уже угадывается та стройность пропорций, которая стала так характерна для древнерусского зодчества в последующее время.

Киев. Софийский собор, 1037 г. Вид с востока
14. Киев. Софийский собор, 1037 г. Вид с востока
Киев. Софийский собор. Фасад и планы
15. Киев. Софийский собор. Фасад и планы
Киев. Софийский собор. Фасад, разрез, детали
16. Киев. Софийский собор. Фасад, разрез, детали
Киев. Софийский собор. Модель (реконструкция)
17. Киев. Софийский собор. Модель (реконструкция)

В годы правления Ярослава Мудрого (1019—1054) в древнерусском монументальном храмовом зодчестве возникло новое направление, наиболее ярко выразившееся в самом выдающемся сооружении древнерусского государства — Софийском соборе в Киеве.

Постройка собора была начата, согласно сообщению летописи, в 1037 г. одновременно со строительством новой части города, где до того времени было «поле вне града». «Митрополия Русская» — Софийский собор должен был стать центром молодой русской государственности и новой феодальной идеологии, главным христианским храмом Руси. Его назначение далеко не ограничивалось функциями культового здания. Софийский собор был центром летописания и переписывания книг, в нем помещалась первая основанная на Руси библиотека. Тут происходили торжественные церемонии, приёмы послов, обряды «посажения» князей «на стол», важнейшие парадные собрания. Посвящение собора Софии — «Премудрости божьей» было связано с наименованием крупнейшего собора Константинополя — главного храма восточнохристианской церкви. В названии собора, как и в названии Золотых ворот, видно стремление Ярослава Мудрого противопоставить столицу Руси Константинополю, крупнейшему городу того времени.

Киевский Софийский собор был центром большого комплекса сооружений в новой части города. Вокруг него располагались княжеские монастыри Ирины и Георгия, дворцы и церкви. Собор был окружен каменными стенами митрополичьего двора.

В своём современном виде Софийский собор представляет собой сложный архитектурный организм (рис. 14). Ряд достроек к собору был осуществлен еще во второй половине XI в. и в XIII столетии. После татаро-монгольского нашествия собор неоднократно перестраивался вплоть до XIX в. Но под всеми надстройками сравнительно хорошо сохранились древние формы здания. 

В своём первоначальном виде Софийский собор представлял собой пятинефный крестовокупольный храм, окруженный с трех сторон галереей. Несколько позднее эта галерея была надстроена, и собор был окружен ещё одним рядом широких галерей, над которыми находился открытый балкон — «гульбище». Позже, в конце XII — начале XIII в., эта галерея также была надстроена. Наружные одноэтажные галереи были образованы рядом конструктивных полуарок — «аркбутанов», погашавших распор конструкций собора.

ГІо своему плану Софийский собор близок к пятинефным крестовокупольным храмам константинопольской школы средневизантийского зодчества (рис. 15). Однако в отличие от последних в киевском соборе был применен не сложный, а простой вариант крестовокупольного типа, характерный для восточной школы византийской архитектуры.

Но если тип здания Киевской Софии в своей основе может иметь аналогии среди зданий восточнохристианской архитектуры, то композиция его является настолько самобытной и оригинальной, что ни одной более или менее близкой аналогии к Киевской Софии привести нельзя. Вероятным образцом композиции Киевской Софии могла послужить лишь дубовая София «о тринадцати версех», построенная русскими плотниками в конце X в. в Новгороде.

Софийский собор воспринимается одинаково торжественно со всех четырех фасадов. Широкие проемы галерей придают собору открытый характер (рис. 16). Двенадцать куполов собора группируются вокруг тринадцатого, главного, создавая пирамидальную композицию, подчеркнутую тройным повышением коробовых сводов над рукавами креста. Кроме тринадцати куполов над собором возвышались верхи двух башен («вежи позлащенные»), пристроенных в западной части собора после возведения центрального ядра здания. Широкие лестницы этих башен с украшенными мозаикой ступенями вели на второй ярус собора.

Объёмная композиция собора уравновешена, но не статична. Её динамический характер выражен ритмом арок галерей 1-го и 2-го ярусов. Этот ритм продолжают на восточном фасаде ряды декоративных ниш и оконных проёмов. С этим же ритмом согласованы закомары сводов, проёмы в барабанах и арочные завершения боковых куполов.

Фасады собора украшены плоскими полуциркульными нишами, меандровыми фризами из поставленных на ребро и утопленных в толщу стены кирпичей (закладки северной галереи, фриз барабана) и другими орнаментальными деталями (рис. 17). Интересны профилированные «пучковые» столбы на хорах и профилированные же пилястры на фасадах. Эта форма в дальнейшем стала характерной для зодчества конца XII в. Обращают на себя внимание треугольные щипцы в торце и на фасаде северной галереи. Как можно предположить, эта форма была навеяна традициями деревянной архитектуры. Некоторые наружные части — ниши, столбы галерей, части фасадных стен — были расписаны фресковой живописью.

Киев. Софийским собор. Аркады на хорах; фрагмент интерьера центрального нефа
18. Киев. Софийским собор. Аркады на хорах; фрагмент интерьера центрального нефа
Киев. Софийский собор. Мозаичное изображение Богоматери в центральной апсиде
19. Киев. Софийский собор. Мозаичное изображение Богоматери в центральной апсиде
Киев. Софийский собор. Своды собора
Киев. Софийский собор. Своды собора
Киев. Софийский собор. Интерьер Киев. Софийский собор. Интерьер
20. Киев. Софийский собор. Интерьер центрального нефа; пучковый столб на хорах

Залитое светом центральное внутреннее пространство оканчивается на востоке главной апсидой, а на севере, западе и юге — арками с тройными членениями. Несколько затемненные боковые нефы создают вокруг центрального пространства торжественные анфилады (рис. 18).

Для Киевской Софии примечательно сочетание мозаик в центральной и восточной частях и фресковой росписи во всех остальных частях здания. На центральных местах западной, южной и северной стен главного нефа помещены изображения князя Ярослава и членов его семьи. Композиционным центром комплекса мозаик и фресок является грандиозное изображение Христа-Вседержителя в главном куполе. Завершают комплекс мозаики главной апсиды с колоссальной фигурой Богоматери-Оранты с поднятыми руками (рис. 19). Сюжет этого изображения перекликается с древнейшим славянским культом «Великой богини земли». Золотые фоны мозаик, красочные изображения и орнаменты в сочетании с пластикой стен и столбов придают центральному пространству храма исключительный по силе впечатления художественный эффект. Невысокая мраморная предалтарная преграда отделяла центральное пространство храма от залитой светом и золотом мозаик алтарной части.

Все стены, столбы и своды внутри собора украшены живописью, неразрывно связанной с архитектурным замыслом, дополняющей и развивающей его. Статичные фигуры святых на столбах сочетаются с многофигурными композициями на стенах и разноцветными орнаментальными полосами (рис. 20).

Большой интерес представляет роспись северной и южной башен, в которых помещаются парадные лестницы на «полати». Эта роспись имеет светский характер, она изображает княжеский быт, охоту, развлечения и правдиво передает образы людей различных профессий, обычаи и нравы древней Руси.

Декоративное убранство дополняют мраморные детали проемов, мраморная предалтарная преграда, шиферные плиты, украшенные замечательной резьбой и ограждающие хоры и галереи верхнего яруса, медные «хоросы» (паникадила), спускающиеся сверху, дорогие ткани.

Из ансамбля построек, окружавших Софийский собор в Киеве, ни одна до наших дней не сохранилась. Монастыри Ирины и Георгия, расположенные к юго-западу от Софийского собора, как можно предполагать, стояли один против другого на главной магистрали города, которая вела от Золотых ворот мимо Софийской митрополии к Софийским воротам детинца. Фундаменты церквей этих монастырей (как предполагают) были обнаружены раскопками.

Фундаменты третьей церкви, входившей в ансамбль центра города Ярослава, были обнаружены в западном углу Софийского заповедника. Все три церкви были построены в одно (или очень близкое) время с Софийским собором, и все они чрезвычайно близки по плану друг к другу. Тип их плана идет от Софийского собора, он лишь значительно упрощен, а самые здания значительно меньше по масштабу. Это трёхапсидные, пятинефные, крестовокупольные храмы. В северо-западном углу одного из храмов находилась башня с винтовой лестницей. Об объемной архитектуре этих зданий ничего не известно.

Величественная архитектура Киевской Софии вызвала подражания в других городах древнерусского государства, особенно в таких, которые уже в XI в. обладали значительной степенью самостоятельности и князья которых могли считать себя почти такими же полновластными хозяевами своей земли, как и великие князья киевские. Первое место среди таких городов, лишь номинально зависевших от Киева, занимал Новгород, и не удивительно, что именно в нём было построено здание, в котором наиболее ясно сказалось стремление его зодчих воспроизвести наиболее характерные особенности главного храма Киева.

Новгород. Софийский собор, 1045—1052 гг. Вид собора с запада
Новгород. Софийский собор, 1045—1052 гг. Вид собора с востока
21. Новгород. Софийский собор, 1045—1052 гг. Виды собора с запада и с востока 
Новгород. Софийский собор: план, фасад, продольный разрез, поперечный разрез по восточным куполам (реконструкция) фрагмент мозаики
22. Новгород. Софийский собор: план, фасад, продольный разрез, поперечный разрез по восточным куполам (реконструкция) фрагмент мозаики
Новгород. Софийский собор. Вид с юга
23. Новгород. Софийский собор. Вид с юга
Новгород. Софийский собор. Перспектива (реконструкция)
24. Новгород. Софийский собор. Перспектива (реконструкция)
Новгород. Софийский собор. Фрагмент интерьера (реконструкция) Новгород. Софийский собор. Мозаики в апсиде
25. Новгород. Софийский собор. Фрагмент интерьера (реконструкция) 26. Новгород. Софийский собор. Мозаики в апсиде

Софийский собор в Новгороде, построенный в 1045—1052 гг. сыном Ярослава Мудрого новгородским князем Владимиром Ярославичем, был таким же большим княжеским собором с пятью нефами, обширными хорами, расположенными с трёх сторон, и, может быть, с наружными галереями, как и одноименный киевский храм (рис. 21). Перед строителями новгородского собора стояла та же задача создания обширного и величественного главного храма большого города с выделением в этом храме особого, отделенного от остального внутреннего пространства места для князя, его семьи и многочисленной свиты, какая стояла и перед строителями Киевской Софии. Понятно поэтому, что в новгородском соборе есть много черт, роднящих его с киевским прообразом.

В то же время нельзя не отметить в новгородской постройке и самостоятельных черт, обусловленных и местной строительной техникой, и более сильным, чем на юге, влиянием деревянного зодчества, и, наконец, знакомством новгородских зодчих не только с южнорусскими и византийскими постройками, но и с романской архитектурой Запада. Новгородский Софийский собор проще и строже киевского (рис. 22). Внутри это обусловлено большей мощью столбов, более крестообразных в плане, чем в Киеве и, быть может, отражающих особенности тех рубленых столбов, которые могли делить внутреннее пространство деревянного Софийского собора 989 г., а также тем, что хоры открывались внутрь центрального крестообразного пространства не тройными двухъярусными аркадами, как в Киеве, но двойными. К тому же столбы этих аркад имели в новгородской постройке более простую форму, чем в киевской, — восьмигранную внизу и простейшую, четырёхгранную наверху. Своды среднего нефа и трансепта в новгородском храме располагались на одном уровне по всей их длине, что делало его более спокойным и статичным по сравнению с киевским прообразом с его сводами, поднимающимися ступенями от наружных стен по направлению к барабану центрального купола.

Снаружи новгородский Софийский собор казался более строгим по сравнению с киевским благодаря своим гладким стенам, отсутствию на них ниш, простейшей, без обрамляющей их четверти форме оконных проёмов, сильно выступающим, подобно торцам поперечных стен деревянных построек или романским контрфорсам, лопаткам, не переходящим в профилировку закомар, но обрывающимся ниже пят последних, меньшему количеству куполов (шесть вместо тринадцати, считая и купол над лестничной башней) и гладким, без колонок, их барабанам, завершавшимся первоначально, как и барабаны Киевской Софии, маленькими полукружиями, окружавшими основания куполов (рис. 24). Гладкие, без колонок и ниш, стены барабанов и самого храма и простейшая форма оконных проемов соответствовали особенностям строительного материала новгородского собора, стены которого были сложены из одного местного камня, большей частью отборного волховского плитняка, отесанного лишь с лицевой стороны и не позволявшего выполнять в нем такие детали, какие выполняли в кирпиче строители Киевской Софии.

Отсутствием кирпича в кладке стен новгородского Софийского собора объясняется и отсутствие на них тех полос узорной кирпичной кладки, которые можно видеть в ряде мест на фасадах Киевской Софии. Вместо этого каменные стены новгородского храма получили особую обработку: наиболее крупные камни были оставлены обнаженными с лица, и розоватый цемяночный раствор, на котором велась кладка, около них был подрезан. Такая кладка и обработка стен несколько напоминает каменные постройки Скандинавии, но в отличие от них арки Новгородской Софии сложены не из камня, а из плоского плитного кирпича, аналогичного киевскому, и с применением типичного для киевских построек приема чередования выступающих кирпичей с заглубленными, скрытыми под гладко отшлифованной цемяночной затиркой.

Своеобразной конструктивной особенностью новгородского Софийского собора, сказавшейся на его внешнем виде, было применение в нем двух неизвестных в других русских постройках этого времени видов сводов и соответствующих им закомар. Первый из них образует в поперечном разрезе треугольник, и ему соответствуют на фасадах закомары в виде треугольных фронтончиков, чередующиеся с обычными полуциркульными закомарами на западном фасаде и в западных частях северного и южного фасадов (рис. 24). Такая форма закомар, явно навеянная деревянной архитектурой, вносила некоторую живописность во внешний облик собора, смягчая суровость его гладких каменных стен. Другой вид сводов, неизвестный южнорусским и византийским зодчим, но довольно обычный в романской, особенно во французской, архитектуре, был применен в Новгородской Софии для покрытия восточных концов крайних боковых нефов. Это половины цилиндрических сводов, которым на фасаде соответствуют закомары в виде четверти круга и которые получили широкое распространение как в южно- и западнорусской архитектуре второй половины XII — начала XIII в., так и в новгородской архитектуре, став с конца XIII в. почти обязательными для любого новгородского каменного храма (рис. 25).

Софийский собор играл большую роль в государственной и общественной жизни Новгорода. Богослужения, совершавшиеся в нем, отмечали ее важнейшие события. В нем хранилась часть государственной казны (вероятно, в тайниках, находящихся в восточных концах боковых нефов). Выходивший своим южным фасадом на Вечевую площадь, собор, возможно, позволял князю и другим представителям новгородской аристократии использовать одну из его частей в качестве трибуны во время вечевых собраний. Такой частью была южная, так называемая Мартирьевская паперть, которая была построена если не одновременно с собором, то вскоре после его окончания. В отличие от открытых аркад, окружавших первоначальную Киевскую Софию, эта паперть была окружена стенами с прорезанными в них окнами. Возможно, как и киевские аркады, она имела плоскую кровлю, на которую можно было попадать через лестничную башню, примыкающую к южной части западного фасада. Возможно, однако, что паперть Софийского собора уже первоначально имела второй этаж, и двухэтажные пристройки охватывали храм с трёх сторон, делая внешний облик его еще более суровым и монументальным.

Средства, которыми пользовались новгородские зодчие для достижения этого впечатления, крайне сдержанны и почти не выходят за пределы утилитарно необходимого. Это прежде всего объёмная композиция здания, широко раскинувшегося благодаря его двухэтажным папертям, ступенчатое построение его силуэта, пропорции как всего здания, так и отдельных частей его — барабанов куполов, где высота часто была лишь немногим больше ширины, прясел стен и др., — сильно выступающие мощные лопатки, конструктивно необходимые при сравнительно небольшой толщине высоких стен. Усилению впечатления строгого и торжественного величия способствовало многократное повторение мотива полуциркульной кривой в очертаниях закомар, куполов, кокошников, окружавших их основания, арок над проёмами. Наконец, фактура поверхности стен, сложенных из нескрытого штукатуркой камня, также содействовала этому впечатлению, а контраст между небольшими размерами камня стен и кирпича арок и общими размерами всего здания восполнял отсутствие на его фасадах такого важного для масштабной характеристики здания элемента, как ниши Киевской Софии.

Обилие вертикальных членений при отсутствии горизонтальных, как и отсутствие горизонтальных завершений стен и барабанов, заставляет здание казаться более стройным и нейтрализует приземистость его пропорций, не позволяя монументальности превратиться в тяжеловесность. Так же точно кокошнички, венчающие барабаны (единственный, не считая тонких полуколонок на средней апсиде, декоративный элемент здания), чередование треугольных и полуциркульных закомар, асимметрия объёмной композиции, вызванная положением лестничной башни, и аритмичность размещения лопаток вносят во внешний облик собора известную живописность, не давая его простоте перейти в примитивность и геометрическую сухость.

Внутри собора зодчие также не применили почти никаких декоративных элементов. Основными средствами, создающими и здесь впечатление величия, были размеры и пропорции здания (рис. 25). Большие размеры подчёркнуты значительным количеством столбов, делящих внутреннее пространство на ряд небольших, но сильно вытянутых в высоту частей. Наиболее поражающее зрителя измерение здания — высота — подчеркивается высотой столбов и их крестообразной в плане формой, увеличивающей вдвое количество вертикальных линий по сравнению с квадратными в плане столбами. Этому же способствуют и отвечающие столбам лопатки на внутренних поверхностях стен, и расчленение внутреннего пространства здания по высоте на две части хорами. Наконец, освещение собора, обильное вверху, в барабанах куполов, значительное посередине здания в подкупольном пространстве и скудное в боковых нефах и западной части здания (особенно после застройки его двухэтажными папертями), зрительно увеличивает внутреннее пространство храма. Лишь живопись, покрывшая в XII в. все стены, столбы и своды собора, обогащала его внутренний вид, но в отличие от Киевской Софии она вся была выполнена фреской, за исключением мозаичных орнаментов синтрона в средней апсиде (рис. 26).

Лаконизм, сдержанность, простота и в то же время исключительная сила внешней и внутренней архитектуры Софии Новгородской и проявленное её зодчими умение «сказать многое в немногих словах», достичь большой художественной выразительности, почти не прибегая к чисто декоративным средствам, во многом предопределили дальнейшее развитие новгородской архитектуры, лучшим произведениям которой и позднее, в XII—XV вв., были свойственны те же черты.

Полоцк. Софийский собор, 1044—1066 гг. Восточный фасад
27. Полоцк. Софийский собор, 1044—1066 гг. Восточный фасад

Третий Софийский собор на Руси был построен в 1044—1066 гг. в одном из крупных центров древнерусского государства — Полоцке. Собор был перестроен в последующие эпохи, и его архитектура не вполне выяснена, а сохранившиеся древние части ещё недостаточно изучены. От древних частей здания уцелели лишь восточная часть с тремя гранеными снаружи апсидами и нижние части западной стены. По своему типу собор является пятинефным крестово-купольным трехапсидным храмом, близким в общих чертах к Софийским соборам в Киеве и в Новгороде (рис. 27). По плану Полоцкий собор близок к киевским церквам монастырей Ирины и Георгия, хотя и несколько больше их по масштабу.

Завершение Полоцкого собора было многоверхим; судя по одному письменному источнику, он имел семь куполов. В апсидах Полоцкого собора сохранились фрагменты орнаментальной росписи.

Добавить комментарий

CAPTCHA
Этот вопрос задается для предотвращения попыток автоматической регистрации