Глава «Ранневизантийская архитектура. Архитектура в провинциях империи». «Всеобщая история архитектуры. Том 3. Архитектура Восточной Европы. Средние века». Автор: Брунов Н.И.; под редакцией Яралова Ю.С. (ответственный редактор), Воронина Н.Н., Максимова П.Н., Нельговского Ю.А. Москва, Стройиздат, 1966

---

В настоящее время мы располагаем ещё очень небольшим материалом для суждения об общем облике византийских городов VI в. Известно, что основная деятельность византийского правительства была в ранневизантийский период направлена на более или менее основательное восстановление старых городов, из которых многие очень сильно пострадали во время войн и восстаний.

При восстановлении отдельным частям города, когда это было возможно, придавали новый облик. Главное внимание было, конечно, обращено на центральные части городов, на главные улицы и наиболее выдающиеся общественные здания. Однако бывали случаи, когда целые города строились заново. Попытаемся на отдельных примерах, выбрав наиболее исследованные города, представить себе градостроительную деятельность того времени.

31. Планы византийских городов: 1 — Стоби на Балканском полуострове, VI—VII вв.; 2 — Царицын Град на Балканском полуострове: 3 — Мериамлик в Малой Азии. VI в.

На территории современной Югославии был открыт и предварительно обследован город в районе Ниша, относящийся, судя по постройкам, к VI в. Основываясь на сочинении писателя времени Юстиниана — Прокопия, а также на других данных, было высказано очень убедительное предположение, что перед нами развалины основанного Юстинианом I около деревни, из которой он сам был родом, города Юстиниана Прима (рис. 31). Современное название развалин — Царицын Град. Известно, что город Юстиниана Прима перестал существовать при императоре Маврикии после очередного нашествия славянских племен. Это известие очень ценно, так как оно доказывает, что все постройки, следы которых найдены современными археологами, относятся ко времени между серединой VI в. и его концом.

Юстиниана Прима расположен на небольшой возвышенности при впадении притока в Царицыну реку. Он хорошо укреплен, и в его очертаниях, несколько продолговатых, использованы конфигурация и рельеф местности. Город состоит из укрепленного стенами цитадели верхнего города, обнесенного вторым кольцом стен, более низкой части главного города, тоже обнесённой стеной, и обширных пригородов, строения которых занимают всю площадь между укреплённой частью и реками. Эта площадь несколько даже превышает площадь всех частей города, укрепленных стенами.

Широкая окаймленная колоннадами главная улица, достигающая в ширину вместе с портиками 20 м, проходит через весь город, начиная от городских ворот. Она — прямая и только в одном месте, перед церковным зданием, образует небольшое колено. Возможно, что церковь уже существовала на этом месте раньше. Другой конец улицы доходил до других городских ворот, которые вели в пригород и дальше — к реке. Длинная главная улица ориентирована с юга на север. Городские ворота на южном ее конце приходятся в середине короткой крепостной стены (длиной около 140 м), ограниченной симметрично двумя башнями. Это как бы боковой фасад города со стороны суши. Вся длина главной улицы составляет около 480 м. На расстоянии около 400 м от угловой башни южной стены города в восточной городской стене устроены обращенные к реке главные городские ворота. Они представляют собой снаружи вогнутую полукруглую стену с проездом в середине, расположенную между двумя квадратными башнями. К главным воротам поднималась от моста через реку извилистая дорога. С этой стороны был главный подъезд к городу.

От главных городских ворот с востока на запад к цитадели идет короткая прямая и широкая вторая главная улица. Она тоже окаймлена колоннадами. Улица идет почти под прямым углом к длинной главной улице и пересекается с ней на круглой площади диаметром около 30 м. Длина поперечной улицы всего около 80 м, что составляет расстояние от главных городских ворот до цитадели.

Круглая площадь была окружена тротуарами с колоннадами, повторявшими очертания площади; в центре ее стояла статуя Юстиниана.

Пересечение под прямым углом главных улиц города Юстиниана Прима воспринято по традиции от античных римских и греческих городов. Однако его применение в византийском городе отличается своеобразием. В античности не известен регулярный город такой конфигурации. Сильная вытянутость укрепленного города свидетельствует о большой гибкости генерального плана, приспособленного к местности. Неизвестны в античности также и столь развитые пригороды, несколько усложняющие и сбивающие более регулярный план основной части города.

Новым элементом является цитадель, в которой были расположены главные общественные здания города. Она была сильно укреплена и имела проходящую через нее главную улицу, ширина которой достигала вместе с окаймлявшими ее портиками 30 м. Длина улицы, равная поперечному размеру цитадели, достигает 100 м. В цитадели по одну сторону главной улицы стоял главный храм города с примыкавшими к нему дополнительными помещениями и баптистерием. По другую ее сторону находились дворцовые постройки и официальные учреждения города. Цитадель имела довольно нерегулярные очертания, отразившиеся на окружающих ее стенах верхнего города, хотя они, как и стены цитадели, составлены из прямых отрезков стен.

Генеральный план города Юстиниана Прима построен на двух несколько спорящих друг с другом принципах. Один из них — центрическая система сложения города вокруг цитадели, вписанная в излучину, образованную двумя реками. Другой — регулярная крестообразная система двух пересекающихся на круглой площади главных улиц. Цитадель господствует над городом. Длинная северо-южная улица была проложена потому, что это диктовалось рельефом местности. Круглая площадь представляет собой не центр города,, а преддверие цитадели. Характерно, что часть главной улицы, связывающая ее с главными городскими воротами, имеет в длину около 40 м и значительно длиннее отрезка той же улицы, соединяющего площадь с цитаделью, который имеет в длину только 20 м. Как и в Константинополе, в Юстиниана Прима преобладает начало центричности, характерное для Византии.

Рядовая застройка города Юстиниана Прима почти не исследована. Раскопаны только основания нескольких церквей, дворцов и, по-видимому, торговых и складочных помещений, выходивших на главные улицы (в основном — на длинную главную улицу). Мы не знаем даже, насколько строго была проведена регулярная система в планировке кварталов. Есть основание полагать, что многие из них имели регулярный план. Застройка между цитаделью и городской стеной носила, вероятно, только отчасти правильный характер. Что же касается предместий, то они, конечно, были застроены в разное время стихийно. Возможно, что в предместьях попадались отдельные куски регулярной планировки жилых кварталов.

В других частях византийского государства мы не встречаем аналогичного примера города, целиком относящегося к VI в. Однако в ряде более древних городов, которых много строили в ранневизантийский период в разных частях империи, города в целом и застройка городских центров и отдельных жилых кварталов отличались друг от друга в зависимости от разнообразных местных условий.

Характерным примером сильно перестроенного в ранневизантийское время города в той же области, что и Юстиниана Прима, является город Стоби (Югославия) (см. рис. 31). В городе много более древних построек, и весь в целом он сохранил многие черты предшествующего времени. Однако количество прибавленных в конце V и в начале VI в. построек велико, и эти здания значительны. Ранневизантийский период наложил на облик Стоби свой отпечаток.

Городские стены Стоби представляют собой византийскую постройку, осуществленную после нашествия на город готов в 479 г. До их сооружения Стоби не имел крепостных стен. Естественно, что византийские стены заметно изменили прежний облик города.

Жилая застройка городских кварталов Стоби осталась в значительной степени от предыдущего времени. Старая главная улица города была основательно реконструирована в ранневизантийский период. Около 500 г. главная улица была окаймлена столбами, чередующимися с существовавшими уже ранее колоннами, за которыми находились крытые тротуары. Здания, примыкавшие в VI в. к главной улице, еще не исследованы; возможно, что частично это были торговые помещения. Главная улица идет по прямой только в отдельных своих отрезках; она несколько раз меняет направление. Ее первое колено находится на расстоянии примерно 40 м от главных городских ворот, второе — на расстоянии около 50 м от первого. После второго колена главная улица уже не имела ни столбов, ни колонн.

Перед вторым коленом к востоку от главной улицы, т. е. справа при движении по ней от ворот, имеются остатки главного культового здания города — базилики, построенной в конце V — начале VI в., возможно, на месте более старого здания. Базилика стоит под углом к главной улице, и между ними находился атриум неправильной трапециевидной формы. Против входа в церковь, по другую сторону главной улицы, была большая полукруглая городская площадь диаметром 20 м, опоясанная колоннадой. Возможно, что площадь возникла несколько раньше церкви, однако она вместе с базиликой и улицей образует целостный и очень эффектный ансамбль.

Стоби был значительным торговым центром страны, расположенным на большой дороге, проходивший между Эгейским морем и долиной Дуная. Эта дорога соединяла с Дунаем старую Виа Егнатиа и пересекала в Стоби дорогу, шедшую от Фессалоник через долину Вардара. Стоби стоял при впадении реки Черна в реку Вардар.

Чередование на главной улице Стоби колонн и столбов, несущих аркаду, характерно для ранневизантийского времени. Этот приём был применен, например, в атриуме Константинопольской Софии. Можно предположить его также и на главнейших улицах столицы.

Другим примером перестроенного в ранневизантийское время города является Мериамлик в Киликии (см. рис. 31), исследованный гораздо хуже. Мериамлик был расположен по соседству с античной Селевкией и представлял собой сильно разросшееся и превратившееся в город святилище Св. Феклы. Город был расположен на довольно высоком узком плато и своим расположением несколько напоминает города Юстиниана Прима и Стоби. На оконечности широкой части плато находилось самое святилище. В центральной части последнего стояла большая базилика Феклы, вокруг которой были размещены вспомогательные постройки. Весь участок был обнесен каменной стеной и занимал место цитадели. Вдоль города к святилищу шла главная улица, как можно догадываться по расположению ряда зданий. По её сторонам располагались жилые кварталы, еще не исследованные. В середине города на кромке холма стояла купольная базилика V в.; вход в ее атриум был обращен к главной улице. Перед купольной базиликой находилась общественная площадь, очертания которой остаются неизвестными. На нее выходила городская баня VI в.

Общий облик Мериамлика характеризуется центрическим началом. Как и в Юстиниана Прима, главная улица направлена к укрепленному центру города.

Монументальные постройки ранневизантийского времени вне Константинополя свидетельствуют о сильном влиянии столичного зодчества на архитектуру провинции. Но это влияние не было односторонним. Происходил взаимный обмен архитектурными формами и композиционными приемами. Ведь и столичные постройки VI в. свидетельствуют о некотором, а порой даже значительном влиянии на них архитектуры восточных областей византийского государства. Для византийской архитектуры существен её синтетический характер, способность на основе византийской идеологии связать воедино самые разнородные элементы.

В отдельных частях государства, в особенности там, где имелась крепкая и глубоко уходившая в глубь веков народная архитектурная традиция, местные особенности сильнее отражены в дошедших до нас постройках. Нередко пришедшие из Константинополя новые архитектурные принципы несколько поверхностно сочетались с местными архитектурными особенностями. Вследствие этого ранневизантийская архитектура в византийских провинциях носит иногда пестрый и недостаточно единый характер. Поэтому в настоящей главе памятники будут рассмотрены по отдельным наиболее существенным архитектурным типам.

32. Филиппи в Македонии. Купольная базилика, 2-я половина VI в.: генеральный план города; план купольной базилики; продольный и поперечный разрезы; фрагмент продольного разреза (реконструкция)

Ведущим архитектурным типом ранневизантийского времени была купольная базилика Начнем с наиболее выдающихся купольных базилик этого периода вне столицы.

В Филиппи в Македонии сохранились известные ранее под турецким названием Диреклер остатки купольной базилики второй половины VI ч. (рис. 32). Город расположен у подножия горы в местности с сильным уклоном. Купольная базилика была задумана как главный городской собор. Она находилась около форума, и для неё была снесена древнеримская палестра, на месте которой должен был стоять атриум церкви. Весь жилой квартал, где находилось здание, сохранился, судя по раскопкам, еще от II в. н. э. Одновременно с постройкой церкви в центре города был создан новый квартал со своим форумом, церквами, курией, библиотекой, фонтанами, рынком и палестрой. Весь новый квартал был расположен террасами; почва поднималась к цитадели — главному центру города. Весь комплекс состоял из трех террас. На верхней террасе, ближе всего к цитадели, находился форум с окружавшими его зданиями. На средней террасе стояли рынок, палестра, портик, другие постройки, ещё недостаточно исследованные, и купольная базилика. На нижней террасе находилось несколько зданий, назначение которых не выяснено. Террасы были связаны друг с другом лестницами.

В связи с тем, что при сооружении базилики были использованы фундаменты существовавших на этом месте раньше римских построек, купольная базилика была несколько отклонена на юго-восток от обычной ориентации церквей, алтари которых должны были быть направлены на восток. Купольная базилика осталась неоконченной, так как ее купол упал еще до завершения строительства. Причиной обвала была неправильная конструктивная система. В византийское время даже не был расчищен обвал, образовавшийся от падения купола.

Сравнение купольной базилики Филиппи с Константинопольской Софией наглядно показывает разницу в архитектурном качестве столичной постройки и провинциального здания, сооружавшегося даже не так далеко от Константинополя. Строили купольную базилику в Филиппи неопытные мастера и плохие архитекторы. Самая схема ее плана была расплывчатой. Это сказалось прежде всего в неопределенности и даже случайности расположения купола над средним нефом. Не понимая нового назначения византийского здания, связанного с характером театрализованного богослужения и выделением амвона в качестве его центра, архитекторы постарались по возможности придвинуть купол к алтарю. Они были проникнуты устаревшим уже к тому времени представлением о доминирующем значении алтаря и апсиды в церковном здании. При больших размерах купольной базилики в Филиппи купол над восточным концом среднего нефа требовал особых дополнительных конструкций для погашения его распора с восточной стороны.

Исследователь Филиппи Лемерль правильно замечает, что в купольной базилике купол, придвинутый к востоку, имеет тот недостаток, что плохо погашается его распор на восточной стороне, а купол, поставленный над центральной частью нефа, вызывает трудности другого порядка, так как плохо погашается его распор с северной и южной сторон. В купольной базилике, по правильному наблюдению Лемерля, заключена тенденция к образованию крестовокупольной системы, при которой распор купола хорошо погашается на всех четырех сторонах.

Если бы архитекторам купольной базилики в Филиппи даже удалось обеспечить погашение распора с восточной стороны, здание тем не менее было бы, по сравнению с Софией в Константинополе, архаическим и несовершенным как с точки зрения функциональной, так и с точки зрения художественной.

33. Каср-ибн-Вардан в Сирии. План дворца и купольной базилики, 564 г. и след. гг.

Замечательным комплексом построек является ансамбль большого дворца и купольной базилики в Каср-ибн-Вардане в Сирии (рис. 33), второй половины VI в. Обычно купольную базилику публикуют и рассматривают отдельно от дворцов, что искажает наши представления об этих зданиях. Церковь приставлена к дворцу так, что со второго этажа дворца на хоры церкви был перекинут деревянный переход. Здание в Каср-ибн-Вардане представляет собой единственный сохранившийся ранневизантийский дворец и очень ценный пример объединения дворца и церкви посредством деревянного перехода, ведущего на хоры. В последствие этот прием широко применялся не только в византийском зодчестве, но также и в романской и в древнерусской архитектуре. Именно так дворцы и церкви соединялись друг с другом, например, во владимиро-суздальском зодчестве (Боголюбове и другие постройки).

Ансамбль Каср-ибн-Вардана имеет очень много общего с другими постройками Сирии. В его кладке большую роль играет великолепно отесанный камень. Каждая часть ансамбля, взятая в отдельности, — дворец, церковь — представляет собой строгий параллелепипед, заключающий в себе множество разнородных помещений. Выступающая к северу из массива церкви лестничная башня типична для Сирии. Стены толсты, оконные проемы очень малы. Крестообразные столбы с лопатками, которым соответствуют лопатки на внутренних стенах, членят интерьеры дворца на множество одинаковых помещений. Снаружи лопатки отсутствуют, что придает архитектурным объемам глухой и компактный характер.

Как в конструктивном, так и в художественном отношении в постройках Каср-ибн-Вардана отчетливо прослеживается проникновение в сирийскую архитектурную основу элементов константинопольского зодчества. В кладке — это чередование нескольких рядов великолепных каменных квадров с несколькими рядами кирпича и, вообще, проникновение кирпича в каменную кладку; в конструкциях — кирпичные сводчатые перекрытия и широкое применение крестовых сводов; в художественной композиции — сложность интерьеров.

В настоящее время ещё нельзя подробно определить назначение отдельных дворцовых помещений этого здания. План первого этажа говорит о его хозяйственном характере. Однако этот план позволяет представить себе и основные помещения, которые были расположены во втором этаже. Среди них выделяется главный приемный зал, под которым сохранились внизу три разобщенных помещения. Над ними находился великолепный купольный зал, крестообразно окруженный четырьмя полукружиями. Как видно по плану первого этажа, к залу примыкали ряды однородных квадратных и прямоугольных помещений, окружавших центральный двор. Хотя диаметр купола главного зала составлял всего только 5 м, длина всего зала равнялась 23 м, а его ширина — 12 м.

34. Равенна. План двух византийских дворцов около церкви Аполлинария, VI—VIII вв.
35. Аполлония в Северной Африке (Киренаика). План дворца наместника, конец V — начало VI в.	36. О. Маледа в Адриатическом море. Византийский дворец, V—VI вв.: реконструкция частей дворца со стороны суши; план; реконструкция частей дворца со стороны моря

Описания источников дают некоторое, конечно, очень приблизительное, представление об аналогичных, но гораздо более грандиозных и сложных приемных залах Большого константинопольского императорского дворца. Однако дворец в Каср-ибн-Вардане гораздо живее, чем любое литературное описание, позволяет представить себе архитектуру подобных залов. Сразу бросается в глаза родство дворцового зала с церковью. Архитектура дворцов влияла на облик церквей (рис. 34—36), и только плохая сохранность византийских дворцов может породить ошибочное представление об обратном влиянии церквей на дворцы. Очень существенно, что главное помещение дворца в Каср-ибн-Вардане перекрыто куполом. Подобные купола дворцовых построек явились связующим звеном между купольным перекрытием древнейшего народного жилища и церковными византийскими куполами.

Деревянный переход из дворца на хоры доказывает, что хоры в византийских церквах были предназначены для феодальной аристократии. Они были богато обставлены, охранялись, запирались и были доступны только избранным, представляя собой продолжение дворцовых залов внутри церковного здания.

Купольная базилика в Каср-ибн-Вардане архаична по сравнению с Софией в Константинополе. Она очень невелика, примыкает к типу малоазийских базилик V в., например базилики в Мериамлике, и очень проста по своей композиции. Ее главный неф — короткий, в здании господствует начало центричности. С запада и с востока к куполу примыкают небольшие цилиндрические своды одинаковой величины; с севера и с юга подобных сводов нет вовсе, и тройные двухъярусные аркады боковых нефов на двух колоннах каждая непосредственно придвинуты к куполу.

Влияние Софии Константинопольской сказалось в Каср-ибн-Вардане в том, что купол расположен в точности над центром среднего нефа, а также в том, что к западу и к востоку от него помещено два цилиндрических свода одинаковой ширины. Эти своды заменили собой полукупола Софии и играли аналогичную конструктивную роль. Трудными в конструктивном отношении местами являются северная и южная стороны вследствие необходимости погашения распора купола. В базилике Каср-ибн-Вардана его обеспечивают толстые столбы, несущие купол, и широкие цилиндрические своды, перекинутые через боковые нефы и опирающиеся на толстые наружные стены и подкупельные столбы. Другими словами, этот вопрос решен в духе Константинопольской Софии, за исключением толстых наружных стен, продолжающих традицию сирийской архитектуры. Несмотря на глухую стену, ограничивающую средний неф с запада, нартекса нет, и боковые нефы, продолжаясь с западной стороны, образуют непрерывный внутренний обход. Как в Софии в Константинополе, но несколько другими средствами, а именно при помощи цилиндрических сводов, апсида привязана к среднему нефу.

Купольная базилика в Каср-ибн-Вардане представляет собой отправную точку развития купольных базилик последующего времени, которое привело к образованию средневизантийской константинопольской пятинефной крестовокупольной церкви. Это развитие имеет в истории византийского зодчества очень существенное значение.

37. Византийские купольные базилики: 1 — собор Софии в Фессалониках, 1-я половина VIII в. (план, разрез, фасад, база и обрамление двери); 2 — церковь Успения в Никее. начало VIII в. (план и разрез); 3 — церковь Марии в Эфесе. VI в. (план)

Церковь Марии в Эфесе (рис. 37), открытая при раскопках, — это сложный архитектурный комплекс с купольной базиликой в центре. Построенная в VI в., она представляет собой в некоторых отношениях следующий этап развития по сравнению с базиликой в Каср-ибн-Вардане. Отличительную особенность церкви в Эфесе составляет ее удлиненность по оси запад — восток, в связи с чем два цилиндрических свода, расположенных к западу и к востоку от купола и имеющих здесь тоже одинаковую длину, длиннее соответствующих сводов Каср-ибн-Вардана.

Особенно существенно, что за счет толщины подкупольных столбов появились два небольших цилиндрических свода с севера и с юга от купола. Тройные аркады, отделяющие боковые нефы, оказались вследствие этого несколько отодвинутыми от края купола. Северный и южный цилиндрические своды столь неглубоки, что их можно было бы назвать даже арками. Их появление объясняется необходимостью погасить распор купола с северной и с южной сторон. Дальнейшее развитие купольных базилик заключается в том, что эти боковые своды становятся все глубже, пока они не превращаются в цилиндрические своды одинаковой глубины со сводами к западу и к востоку от купола.

Следующий существенный шаг в этом направлении был сделан в знаменитой церкви Успения в Никее (рис. 37). Она была подробно, но всё же недостаточно детально, изучена и опубликована Русским археологическим институтом в Константинополе. Ей посвящена большая литература. К сожалению, её замечательные мозаики больше привлекли внимание исследователей, чем её архитектура. Много споров было по вопросу о её датировке. Здание было уничтожено во время греко-турецкой войны в 1920 г. Оно было сооружено в течение нескольких строительных периодов. Первоначальная постройка сильно пострадала от землетрясения в XI в., после чего, в частности, были заново сложены подкупольные арки и самый купол. Нас интересует здесь первоначальная постройка, возведенная в начале VIII в.

Основным отличием купольной базилики в Никее от ее предшественниц явилось устройство за счет толщины подкупольных столбов четырех подкупольных арок одинаковой глубины и столь широких, что их правильнее назвать цилиндрическими сводами. Благодаря этому центральная часть интерьера приобрела со всех сторон симметрическую форму, здание превратилось в центрическое сооружение. Распор купола погашается в основном четырьмя очень толстыми и несколько бесформенными подкуполными столбами. Дополнительным средством погашения распора купола являются четыре подкупольных цилиндрических свода. Алтарная часть строго привязана к крестообразной центральной части. Нартекс не отделён особыми стенами, однако боковые нефы ограничены стенами и с востока.

В целом здание имеет несколько неопределенный характер, типичный для постройки времени переходного от ранневизантийского к средневизантийскому зодчеству.

Наружный объем церкви Успения в Никее низкий, приземистый и несколько расплывшийся вширь. Западный фасад представляет собой ряд уступчатых полукружий, ступени которых непосредственно продолжают уступы лопаток. Самые лопатки, очень широкие, отчасти отражают чрезмерную ширину подкупольных столбов. Однако лопатки еще шире, чем столбы. Они имеют двухступенчатые миниатюрные нишки. Это один из самых ранних примеров применения в византийской архитектуре миниатюрных ниш, которые позднее сыграли очень большую роль в средневизантийской архитектуре Константинополя.

Постройкой, отмечающей узловой пункт перехода от купольной базилики к пятинефной крестовокупольной церкви, является София в Фессалониках (рис. 37) первой половины VIII в. Здание исследовано Каллига, который продолжает свои изыскания. Они приносят много нового, однако не все результаты этих исследований опубликованы. В архитектуре Софии есть еще невыясненные вопросы, в частности не ясны пристройки, которые первоначально окружали дошедшие до нас части здания.

Тип Софии в Фессалониках прямо примыкает к типу церкви в Никее и является очень важным этапом на пути дальнейшего архитектурного развития. Наиболее существенно, что подкупольные столбы расслоились на четыре небольших столба каждый, вследствие чего трёхнефная купольная базилика превратилась в подобие пятинефной крестовокупольной церкви. Правда, в плане Софии в Фессалониках есть признаки неустойчивости общей композиции, заключающиеся в том, что цилиндрические своды уже образовавшихся в ней концов креста имеют различную глубину. Равны друг другу северный, восточный и южный концы креста; западный конец значительно длиннее. Это говорит о тенденции придвинуть купол ближе к алтарю, что несколько нарушило центричность главной части интерьера.

Однако решающим новшеством явилось образование двух новых нефов между средним и боковым нефами купольной базилики. Пространства под боковыми цилиндрическими сводами соединены проемами с вновь образовавшимися помещениями внутри подкупольных столбов. Между тремя нефами купольной базилики, которая была отправным пунктом всего развития, возникли нефы, вновь образовавшиеся в результате расслоения подкупольных столбов. Теперь здание имеет пять нефов.

В принципе отличие крестовокупольного здания от купольной базилики заключается именно в образовании этих новых, вторичных нефов. Причина этого развития выступает особенно отчетливо, если рассмотреть весь процесс с конструктивной точки зрения. В результате увеличения глубины боковых цилиндрических сводов концов креста, вызванного необходимостью погасить распор купола, подкупольные столбы, первоначально глухие и соответствовавшие по своей ширине глубине цилиндрических сводов в купольной базилике, стали настолько массивными, что невозможно и ненужно стало делать их сплошными. Они расслоились, превратившись каждый в четыре небольших столба с внутренним помещением между ними. Одновременно с этим возник новый прием погашения распора купола. В купольных базиликах распор купола погашался за счет аморфной массы очень толстых столбов. В Софии в Фессалониках образовалась гораздо более сложная и гибкая система столбов и сводов, погашающая распор.

В Софии в Фессалониках применены наиболее свободно стоящие подкупольные столбы, столь характерные для крестовокупольной системы. Однако эти столбы имеют ещё очень архаический облик. Они толсты и приземисты, их масса преобладает над проемами угловых помещений, они выглядят неуклюжими.

Своеобразную особенность Софии в Фессалониках составляют аркады, отделяющие среднюю крестовокупольную часть от крайних боковых нефов. Арки опираются на чередующиеся столб и две колонны. Чередование опор нередко встречается в ранневизантийской архитектуре, например в атриуме Константинопольской Софии. В Фессалониках имеется нечетное количество опор и четное количество проемов. Это нередко наблюдается в восточных провинциях Византийской империи и только в исключительных случаях — в Константинополе. Более пространственный характер зданий столицы выражается также и в четном количестве опор с проемом в центре.

София в Фессалониках не имеет нартекса. Внутренний обход с трех сторон окружает центральную часть и не разделен перегородками. С западной стороны центральная часть отделена от обхода стеной, с одним дверным проемом в ней.

В плане Софии в Фессалониках наблюдается довольно строгая закономерность во взаимоотношениях частей. Западный конец креста равен по глубине прямоугольному алтарному помещению перед апсидой. Северный, восточный и южный концы креста равны по глубине половине западного конца креста. Эта величина соответствует одной трети диаметра купола.

Другие известные ранневизантийские купольные базилики переходного к средневизантийскому времени периода легко укладываются в прослеженный ряд развития. Некоторые из них имеют в деталях незначительные отклонения от типичной схемы.

38. Прототипы средневизантийских крестовокупольных зданий: 1 — церковь в Иль-Андерин в Сирии, VI в (план и разрез); 2 — подземная гробница в Макрикейе около Константинополя, V в.; 3 — гробничная церковь в Русафе в Месопотамии, VI в.; 4 — церковь вне стен в Русафе в Месопотамии, 569—586 гг.; 5 — церковь Тита в Гортине на о. Крите, VII в.; 6 — иранский храм огня. III—VII вв.; 7 — церковь, превращенная впоследствии в мечеть Сулидже-Джами в Фессалониках, 2-я половина V в.

Необходимо особо упомянуть одну своеобразную разновидность купольной базилики, представленную погребальной церковью в Русафе в Месопотамии (рис. 38) и церковью Тита в Гортине на о. Крите (рис. 38). Особенность этих построек заключается в боковых апсидах, устроенных против купола в качестве дополнительного средства погашения его распора.

Вопрос о сложении крестовокупольного архитектурного типа, ставшего господствующим в средневизантийское время, усложняется тем, что уже в ранневизантийский период существовали церкви, в которых эта система находит своих прямых предшественников. С одной стороны, это погребальные церкви, представляющие собой развитие простых крестообразных сооружений типа мавзолея Галлы Плакидии в Равенне. Назначение последнего, как и его частей, ясно, так как в каждом конце креста стоит монументальный каменный саркофаг. Этим оправдывается самая форма креста в плане.

Другая форма мавзолея, существовавшая уже раньше, состоит в том, что к подобной крестообразной основе прибавлены четыре замкнутых угловых помещения. Последние были погребальными камерами, а крестообразная центральная часть вмещала в себе гробничную церковь. Очень важным памятником такого рода является ипогей около Макрикейи в ближайших окрестностях Константинополя, на небольшом расстоянии от Золотых ворот (рис. 38). К этому типу принадлежит ряд более или менее сохранившихся в разных частях империи ранневизантийских зданий, византийское название которых обычно остается неизвестным. Такова, например, Сулидже-Джами в Фессалониках (рис. 38). Дата ее сооружения точно не установлена, однако несомненно, что это ранневизантийская постройка. Она представляет собой, собственно говоря, крестовокупольную церковь с четырьмя концами креста одинаковой глубины, но с четырьмя угловыми помещениями, отделенными глухими стенами, в которых устроены дверные проемы. К квадратному в плане зданию приставлена апсида. Таких же или более или менее подобных им ранневизантийских построек известно несколько.

Однако в восточных областях Византийской империи сохранилось несколько ранневизантийских построек, еще больше напоминающих средневизантийские трёхнефные крестовокупольные сооружения. В этих зданиях купол опирается на четыре свободно поставленные опоры. К их числу относятся, в особенности, церковь вне стен Русафы в Месопотамии (рис. 38) и церковь в Иль-Андерин в Сирии (рис. 38).

Церковь в Русафе датирована 569—586 гг. Было высказано сомнение в ее культовом назначении и предположено, что это приемный зал дворца. Однако это предположение не оправдалось. Неизвестно также, как была перекрыта центральная часть здания. Сохранились только купола над угловыми помещениями. Так как не сохранилось остатков центрального купола, возникла гипотеза, что перекрытие центрального квадрата было деревянным. На этом основании говорили о том, что здание не может быть причислено к крестовокупольным постройкам.

Открытия последнего времени, сделавшие весьма вероятным наличие в очень многих сирийских базиликах деревянных куполов, казалось бы, позволяют допустить возможность первоначального деревянного перекрытия и в центральной части церкви в Русафе. Однако этому противоречит сводчатое перекрытие всех остальных частей этого здания. Даже если допустить возможность существования деревянного купола в Русафе, эта постройка все же будет иметь непосредственное отношение к крестовокупольной системе и останется одним из самых выдающихся предшественников ее в ранневизантийское время. Здание имеет четыре свободно стоящих купольных опоры в виде крестообразных столбов с довольно сильно выдвинутыми вперед лопатками, которым соответствуют лопатки на внутренних стенах. Имеются также и наружные лопатки.

Отличительной особенностью церкви вне стен Русафы являются лопатки подкупольных столбов, обращенные к соседним столбам: они вдвое глубже, чем остальные лопатки столбов. Благодаря этому подкупольное пространство несколько замыкается и сильно отделяется от концов креста. Это наблюдается также и в некоторых иранских храмах огня (рис. 38), планы которых очень близки к плану церкви в Русафе. Храмы огня, как можно предположить, являются прототипами церкви в Русафе. Существенными отличиями иранских храмов от византийских церквей являются отверстие в куполе над священным огнем и отсутствие концов креста, так как оси цилиндрических сводов направлены вдоль внутреннего обхода вокруг среднего купольного квадрата. Именно это и не позволяет назвать здания храмов огня крестовокупольными.

Постройки типа церкви вне стен Русафы повлияли на переход от купольной базилики к пятинефному крестовокупольному зданию.

Базиликальная система встречается в ранневизантийской архитектуре очень редко. Она в этот период была больше всего распространена в Сирии, однако новейшие исследования сделали очень вероятным, что многие сирийские постройки VI в. были перекрыты деревянными куполами.

39. Византийские центрические здания в Сирии: 1 — церковь в Эсре, 510—515 гг. (план и разрез); 2 — церковь в Босре, 512—513 гг.

Центрические купольные здания строили в различных частях империи. Очень характерны церкви в Эсре и в Босре в Сирии. Здание в Эсре (рис. 39), 510—515 гг., перекрыто куполом, опирающимся на восемь столбов. Церковь в Босре (рис. 39), 512—513 гг., круглое в плане помещение, связанное с квадратными наружными очертаниями здания в углах четырьмя полуциркульными нишами, имела в середине четыре столба, которые несли купол. К столбам примыкали четыре экседры, каждая с четырьмя промежуточными колоннами. Оба здания продолжают позднеантичную архитектурную традицию.

40. Равенна. Церковь Виталия, окончена в 547 г.: план; разрез; керамические сосуды, из которых сложен купол; тромп
41. Равенна Церковь Виталия. Интерьер главной части и деталь мраморной облицовки алтарного помещения
42. Равенна. Церковь Виталия. Вид из внутреннего обхода на центральную часть	43. Церковь в Сала в Месопотамии, VII в., и ее древневосточные прототипы: 1 — тронный зал царского дворца в Вавилоне; 2 — приёмная комната дома в Уре. в Месопотамии; 3 — церковь в Сала

Значение константинопольской архитектуры первой половины VI в. очень отчётливо выступает при сравнении церкви в Босре с церковью Сан Витале в Равенне (рис. 40—42), оконченной в 547 г. Церковь Виталия в Равенне очень похожа на церковь Сергия и Вакха в Константинополе. Однако между ними лежит развитие константинопольской архитектуры первой половины VI в. Между постройкой церквей в Босре и Сан Витале в Равенне лежит создание Константинопольской Софии, характер архитектуры которой определяющим образом повлиял на композицию равеннской постройки, хотя формальна последняя сильно отличается от главного столичного собора.

Можно было бы утверждать, что церковь Виталия в Равенне соединяет в себе особенности сирийских церквей в Эсре и Босре, если смотреть с точки зрения формальной схемы плана. Однако увеличение числа экседр до восьми и восьмигранное очертание наружных стен представляют собой настолько существенные особенности, что они коренным образом меняют характер архитектуры.

Как и в Константинопольской Софии, присутствовавшие при культовых действиях находились в Сан Витале во внутреннем обходе. При движении по нему развертывается замечательная непрерывная последовательность живописных архитектурных картин. Восьмиугольные в плане наружные стены, постоянно меняющие свое направление, подчеркивают сложные перспективы, открывающиеся при взгляде сквозь ажурные коллонады в подкупольное пространство; экседры противоположной стороны своей вогнутостью контрастируют с выпуклыми экседрами на переднем плане. Очень характерно асимметрическое расположение нартекса и атриума по отношению к главной оси здания, усиливающее живописность целого: при входе внутрь через северные двери нартекса попадаешь на главную ось ротонды, однако сдвинутый к югу нартекс сохраняет начало асимметрии; при входе через южные двери нартекса попадаешь на одну из второстепенных осей, и главная часть здания выглядит асимметрично.

Отличительной особенностью Сан Витале, которую мы не находим в это время в Константинополе и которая связывает здание с последующим развитием архитектуры Западной Европы, является система сильно вытянутых по вертикали столбов между экседрами.

Очень существенный особый архитектурный тип ранневизантийского зодчества представлен небольшими церквами Месопотамии с главной частью, растянутой в ширину. Наиболее характерна церковь в Сала (рис. 43), которую относят к VII в. Это характерный представитель восточной школы византийской архитектуры. Здание выстроено из тесаного камня, расчленено очень толстыми стенами на рад разобщенных помещений, имеет очень небольшое число совсем маленьких окошек и перекрыто цилиндрическими сводами, распор которых погашается за счет массы толстых стен. Здание монастырское, и в западной стене главной части интерьера устроены четыре погребальных ниши для привилегированных монахов, которых хоронили внутри церкви. Четыре аналогичных погребальных ниши имеются и в торцовых стенах главного помещения. Перед входом в церковь поставлен несколько неуклюжий портик на очень толстых столбах различной величины и формы.

Отличительную особенность архитектурного типа здания в Сала составляет алтарное помещение, наглухо отделенное от пространства, предназначенного для молящихся. Портал ведет из него в центральное помещение алтаря. Толстые стены, раздробленность интерьера и простые цилиндрические своды говорят о живучести архитектурной традиции древней Месопотамии. Для сравнения с церковью в Сала можно смело привлечь части дворца Саргона в Хорсабаде.

Особенно характерно в церкви в Сала помещение для молящихся, растянутое в ширину. Его назначение и форма продолжают традицию тронных залов вавилонских царей, наиболее ярко представленную большим тронным залом дворца в Вавилоне, перекрытым цилиндрическим сводом, диаметр которого достигает 19 м. Такие растянутые в ширину тронные залы восходят к главному приемному помещению народного жилища Месопотамии древнейшей поры. Подобные приемные комнаты имеются, например, почти в каждом жилом доме в древнем Уре.

В восточных частях Византийской империи в противоположность столице господствовали характерные для феодального строя представления о божестве, восходящие к образу всемогущего древневосточного царя. Согласно этому представлению церковное здание является тронным залом божества, который мыслится человекоподобно как некий всемогущий «феодал над феодалами», восседающий на своем «престоле», т. е. троне, в помещении главного алтаря. Присутствующие приходят в церковь, чтобы обратиться со своими просьбами, т. е. молитвами, к божеству. Самая форма интерьера, как некогда в тронных залах восточных деспотов, заставляет их встать в ряд перед стеной с порталом. Если народу больше, чем нужно, чтобы образовался один ряд, пришедшие становятся несколькими параллельными рядами. Они как бы зажаты между двумя стенами, расположенными перед ними и за ними. Это невольно заставляет их принимать напряженную позу вытянувшихся в струнку просителей.

Церковь в Сала отражает в своей архитектуре один из полюсов византийского мировоззрения: более примитивное представление крестьянина о божестве, к которому приспосабливалась церковь в восточных частях страны. Эта концепция церковного здания как места для молитвы прямо противоположна сложной и утонченной константинопольской системе с ее рафинированным богословием и театрализованным культом. Восточновизантийская концепция временами сильно влияла в различных частях империи на культовую архитектуру. Оказывала свое влияние на форму церковного здания также и система интерьера, растянутого вширь.

Такие интерьеры основаны на композиционном принципе, прямо противоположном базиликальному. Они дают в чистом виде одно из самых существенных решений архитектурного пространства. Если базилика всемерно подчеркивает глубинную ось, то данный тип выявляет поперечную пространственную ось — ширину. Третья пространственная координата — высота — лежит в основе центрического купольного здания.

***

Средоточием всех творческих сил ранневизантийского зодчества был Константинополь — блестящая столица Византийской империи. К ней сходились с Запада и с Востока нити архитектурного развития в качестве существенных составных частей западной и восточной культуры, воспринятых Византией. В столице эти подчас весьма разнородные элементы синтетически сплавлялись на основе принципов византийской культуры и византийской архитектуры в нечто новое, единое и цельное, отражавшее новый этап всемирно исторического развития.

В отдельных частях империи местные традиции продолжали играть большую роль. Влияния, шедшие из столицы, захватили все части страны. Местные особенности и черты, воспринятые из Константинополя, не всегда соединялись в провинции так глубоко, как в столице. Поэтому ранневизантийское зодчество вне Константинополя нередко выглядит несколько разнородным даже в одной и той же области.

Многие новые, молодые народы вошли в состав Византийской империи и восприняли византийскую культуру. Они этим приобщились к античному культурному и архитектурному наследию. Их дальнейшее развитие во многих случаях привело к образованию сперва самостоятельной разновидности византийского зодчества, а потом — к созданию, на античной и византийский основе, своей собственной архитектуры. Величайшей заслугой Византии явилось то, что она дала мощный толчок развитию этих народов. Передав им античное архитектурное наследство, она помогла им развивать его и строить дальше свою собственную архитектуру.