Главы «Введение» и «Заключение». «Всеобщая история архитектуры. Том 3. Архитектура Восточной Европы. Средние века». Автор: Максимов П.Н.; под редакцией Яралова Ю.С. (ответственный редактор), Воронина Н.Н., Максимова П.Н., Нельговского Ю.А. Москва, Стройиздат, 1966

Средние века были временем расцвета феодального строя с типичными для него господством класса землевладельцев, внеэкономическими мерами принуждения, преобладанием натурального хозяйства, слабым (особенно на ранних этапах) развитием товарного производства и, как следствие этого, политической раздробленностью. Столь же типичными для него были крестьянские восстания, как наиболее острые проявления классовой борьбы, объединение городских ремесленников и купцов в цехи и гильдии для защиты своих интересов, система вассальной иерархии, монархия, как преобладающая форма государственного устройства, и безраздельное господство религии над умами людей.

Эти особенности феодального строя сказались и на его архитектуре. Резкое социальное неравенство обусловило разительный контраст между монументальными сооружениями представителей господствующих классов и постройками крестьян и рядовых горожан, малыми по размерам и возводившимися обычно без участия квалифицированных строителей-профессионалов из наиболее дешевых строительных материалов. Этим объясняется почти полное исчезновение таких построек, что вынуждает судить о средневековой архитектуре в основном по сооружениям высших слоев общества.

Натуральный характер хозяйства с преобладанием в нём земледелия делает понятным преимущественное размещение резиденций феодалов среди их владений, но в отличие от античной «villa rustica» они представляют собой укреплённые замки, расположенные в труднодоступных местах, с мощными стенами и башнями, которые могли противостоять как восставшим крестьянам, так и войскам других феодалов.

Такими же замками, только более обширными, были и резиденции крупных сеньоров; даже городские дворцы носителей верховной власти нередко окружались крепостными стенами и имели вид замков, господствовавших над городом. Да и самые города в средние века нередко окружались крепостными стенами и башнями, и рост их был скован кольцом укреплений, что привело к размельчению земельных участков внутри них. Города, возникшие еще в античную эпоху, часто сохраняли свою древнюю планировочную схему, приспосабливавшуюся для новых требований. Ей же следовали и некоторые вновь возникшие города раннего средневековья. Более поздние чаще получали радиальную планировку с улицами, сходившимися к городскому центру — резиденции феодала и расположенной рядом торговой площади, а за пределами городских стен превращавшимся в дороги, которые вели в соседние города.

Отмеченное выше размельчение земельных участков в городах приводило к увеличению этажности застройки, и нередко дома, предназначенные для одной семьи, получали такую высоту, какую в античных городах имели только «инсулы». Такие дома, обычно принадлежавшие купцам или зажиточным ремесленникам-хозяевам, имели в нижнем этаже лавку или мастерскую (часто также связанную с лавкой). Выше находилось жилище владельца дома, а еще выше или в глубине участка — помещения для слуг и подмастерьев.

Городские дворцы представителей феодальной знати имели более неприступный вид. Ограниченные размеры земельных участков не позволяли окружать дворцы крепостными стенами, но массивные стены нижних этажей, прорезанные редкими небольшими оконными проемами, венчавшие здания боевые парапеты с зубцами и дозорные башни делали эти дома пригодными для отражения нападений. Некоторые дома имели характер настоящих домов-крепостей, домов-башен, где функции жилья отступали на второй план перед функциями обороны.

В эту эпоху постоянных войн много внимания уделялось строительству крепостей, и военная архитектура средневековья дала много нового по сравнению с античностью. В это время не только появились такие детали, как боевые парапеты с зубцами и бойницами, бойницы, простые и навесные, закрытые оборонительные балконы, дозорные вышки и т. п., но и были выработаны новые приёмы защиты крепостных ворот при помощи дополнительных укреплений и созданы основные типы крепостей — замок, находящийся в горной или равнинной местности, городская крепостная стена и укрепленный монастырь.

Монастыри, широкое распространение которых также было одной из особенностей средних веков, нуждались в укреплениях и в силу того, что в их стенах нередко хранились большие богатства, и потому, что они строились не только в городах, но и вдали от них и должны были в военное время служить убежищем для окрестного населения. Кроме того, монастыри, особенно в раннем средневековье, имели значение культурных центров. В них хранились и переписывались книги, писались хроники (летописи), содержались школы. В тех случаях, когда монастыри возникали в слабозаселенных местностях (куда их основателей привлекало обилие никем не занятых земельных угодий), они содействовали распространению сельского хозяйства, а возведение монастырских зданий, в особенности каменных церквей, способствовало созданию кадров строителей и художников.

Возникновение большого количества монастырей стало возможным лишь благодаря характерному для средневековья безраздельному господству религии над умами людей. Религия укрепляла своим авторитетом существовавший социальный и политический строй, и государственная жизнь часто была почти неотделима от церковной. В свою очередь выступления угнетенных слоев населения против порядков, освящавшихся господствующей церковью, нередко приобретали религиозную окраску и выливались в форму ересей, таких, как павликианство, тондракианство и богомильство на Востоке или учения катаров, вальденсов и апостоликов на Западе.

В этих условиях понятно то значение, которое имели в средние века церковные здания. Они были тогда не только местом проведения богослужений, но и главным типом общественных сооружений. Тесная связь религии с государственной и общественной жизнью была причиной того, что в архитектуре церквей, особенно главных, соборных церквей больших городов, отражалась не только религиозная, но и общественная идеология.

Христианская религия зародилась в эпоху поздней античности как религия угнетённых классов Римского государства и распространилась среди широких слоев его населения. Христианские храмы должны были вмещать в своих стенах многочисленных богомольцев и давать им возможность достаточно хорошо видеть и слышать богослужение, совершавшееся в восточной части храма. С другой стороны, так как христианство стало религией, оправдывавшей и освящавшей феодальный строй, строители некоторых соборных и дворцовых храмов должны были заботиться и о том, чтобы отделить внутри них представителей господствующего класса от простого народа. В отдельных странах внутри церквей отделяли также мужчин от женщин, крещеных от готовившихся принять крещение и кающихся, а в монастырских церквах — монахов от мирян.

В соответствии с этим храм состоял из алтаря — места совершения богослужения, доступного лишь для духовенства, обширной основной части и примыкавшего к ней с запада притвора, где в раннюю эпоху находились кающиеся и не принявшие еще крещения «оглашенные». Основное помещение разделялось необходимыми при его больших размерах столбами на отдельные нефы, что, в свою очередь, помогало разделять молящихся по разным категориям. Той же цели служили и хоры, нередко делившие на два яруса западную и боковые части главного помещения храма.

Идейно-художественные задачи, стоявшие в средние века перед архитектурой, отвечали обычно интересам господствующего класса, представители которого возводили наиболее значительные здания. Замки и укрепленные резиденции должны были производить своим внешним видом впечатление силы и несокрушимой мощи, внушая тем самым уважение к их обитателям. Во внутренних помещениях дворцов (нередко составлявших части замков, что накладывало определенный отпечаток на их внешний вид) к этому добавлялось впечатление великолепия и богатства, также поражавших зрителя.

Близкие к этому задачи ставились перед архитекторами в аналогичных случаях и в предшествующую эпоху. Более новыми были идейно-художественные задачи, возникавшие в средние века при строительстве храмов. Это было обусловлено совершенно иным, чем прежде, представлением о боге: на смену антропоморфизированным божествам античного мира явился христианский бог — невидимый и непостижимый человеческими чувствами дух. Иными стали и представления о мире: несовершенному, преходящему материальному миру, окружающему человека, противопоставлялся иной мир, совершенный и вечный, обитателем которого должен был стать после своей смерти человек, сумевший в земной жизни преодолеть свою греховную чувственную природу.

Христианские храмы всем своим обликом должны были напоминать зрителю об ином мире, где невидимо присутствует божество и где материальное начало подчинено духовному. Всё это вместе с отмеченными выше утилитарными задачами, стоявшими перед культовой архитектурой, явилось причиной сильного отличия средневековых христианских храмов от античных языческих. Различие между ними усиливалось и характером изображений, украшавших те и другие храмы. Христианское представление о боге, как о невидимом духе, не помешало развитию изобразительных искусств, опиравшемуся на учение о «воплощении» бога, принявшего человеческий образ, и на культ святых. Но противопоставление духовного начала материальному наложило свой отпечаток на средневековые живопись и скульптуру и на приемы синтеза этих искусств и архитектуры.

Кроме того, на облике храмов отразилось и то значение, которое они получили в средние века в государственной и общественной жизни. Соборный храм столичного города был для людей того времени архитектурным воплощением могущества и величия государства. О значении меньших городов должна была говорить архитектура их соборов. Такой же характер носили и соборы больших монастырей. Храмы меньших монастырей и приходские городские и сельские церкви были, понятно, скромнее и по размерам, и по архитектуре. Но иногда небольшие размеры таких церквей возмещались изяществом и богатством их внешней и внутренней отделки. Обычно это бывало в тех случаях, когда церковь строилась представителями знати, стремившимися своей постройкой прославить себя и свой род, или объединениями горожан, ремесленников и купцов, боровшихся с феодалами за свои права и соперничавших с ними и в области архитектуры.

Становление и развитие феодализма сопровождалось непрерывным изменением практических и художественных задач, стоявших перед архитектурой. Изменялся и облик тех зданий, которые сооружались в соответствии с этими задачами.

На раннем этапе, когда еще была сильна центральная власть, унаследованная от предшествующей эпохи и подчинявшая себе не сформировавшийся вполне класс феодалов-землевладельцев, храмы и дворцы, которые возводились на средства носителей верховной власти, владевших большей частью богатств страны, были велики по размерам и имели монументальный и торжественный характер.
Позднее, когда развитие феодального землевладения привело к усилению местных экономических центров, превратившихся и в политические центры, почти или полностью не зависимые от центральной власти, значение последней упало. Её носители были только первыми среди других крупных феодалов и не обладали таким могуществом и такими средствами, как на предшествующем историческом этапе. Их сооружения становятся менее крупными и не превосходят по размерам построек номинально подчиненных им феодалов. Зато каменная архитектура получает более широкое распространение. В связи с этим в ней начинают появляться местные особенности, часто связанные с естественными строительными материалами и наличием художественных и строительных традиций, идущих порой от предшествующей эпохи. В то же время типы зданий остаются более или менее едиными для обширных территорий, и именно в это время складываются типы укрепленного феодального замка, монастыря, часто также укрепленного, и небольшой приходской церкви, в которой появляются капеллы или приделы частного пользования.

Наконец, когда развитие товарного производства приводит к установлению экономических связей между отдельными областями, замкнутыми до этого в рамках натурального хозяйства, начинают складываться централизованные феодальные государства. Местами этому процессу способствует и необходимость объединения для защиты от внешних врагов. В это время начинает возрастать значение городов и городского строительства, осуществляемого на средства как носителей верховной власти, так и служащих им опорой в их борьбе с крупными феодалами горожан. Наиболее богатые из них — представители зарождающейся буржуазии — строят себе большие дома, не уступающие иногда по размерам городским дворцам феодальной знати, но, отличающиеся от них своим менее замкнутым характером. На средства объединений горожан, особенно на Западе, в это время возводятся не только светские общественные здания — ратуши, дома цехов и купеческих гильдий, но нередко и городские соборы, на архитектуре которых начинает сказываться влияние более светского мировоззрения горожан, предвещающего приближение следующего исторического этапа — эпохи Возрождения, зарождающейся в недрах позднего средневековья.

Подобно этому некоторые элементы уклада и культуры средних веков начали складываться уже в поздней античности. Уже тогда в сельском хозяйстве труд рабов начал вытесняться трудом арендаторов-колонов, этих «предшественников средневековых крепостных» (Энгельс), а на окраинах империи, которые заселялись «варварскими» племенами, не знавшими рабовладения, начала складываться крестьянская община. Упадок основанных на рабском труде экономики и государственного строя Римской империи ослаблял значение и силу центральной власти, уже не способной при отсутствии тесных экономических связей сохранять политическое единство государства. Отдельные окраинные провинции отделяются от империи, а в 395 г. она распадается на две — Западную и Восточную.

В таких условиях и античное миропонимание, и официальная римская религия, обожествлявшая государственный строй империи, вступили в период кризиса. Люди того времени не находили ответа на свои вопросы, вызывавшиеся окружавшей их тяжелой действительностью, в рационалистической философии и научной мысли и искали спасения в мистике, усиливавшейся в античной философии на последнем этапе её развития, в таких ее течениях, как неоплатонизм и языческий гностицизм, выдвинувших дуалистическое учение о чувственном и сверхчувственном мирах.

Наряду с этим, широко распространились мистические культы, проникавшие с Востока — из Сирии, Палестины, Ирана. Одно из таких религиозных учений — христианство, нашедшее сначала отклик среди угнетенных слоев населения империи, получило затем такое широкое распространение, что римское правительство, которое пыталось суровыми мерами помешать его распространению, вынуждено было в 313 г. официально предоставить христианам свободу вероисповедания. Фактически христианство уже было к этому времени религией, господствовавшей в Римской империи, и попытка императора Юлиана (361 — 363 гг.) вернуть язычеству его прежнее положение была безуспешной.

Такие значительные видоизменения, происшедшие в эпоху поздней античности в области экономики, государственного устройства и мировоззрения, отразились и на архитектуре того времени. На окраинах Римской империи рядом с городами, имевшими традиционную регулярную планировку, связанную с римским укрепленным лагерем, зарождались города нового типа, в которых развивались приемы планировки сельских поселений «варварских» народов. В градостроительстве начали приобретать большее значение городские крепостные стены, оказавшие свое влияние на планировку городов и их застройку.

Загородные виллы, образцы которых относящиеся к V—VI вв., наиболее хорошо сохранились в Сирии, где они имели вид двухэтажных зданий с галереей-колоннадой в одном или двух этажах, в это время начали окружать глухой каменной стеной, что было первым шагом на пути от античной виллы к средневековому замку. Точно так же вместо раскинувшихся на лоне природы загородных царских резиденций стали появляться резиденции, окруженные мощными крепостными стенами с башнями, что можно было видеть, например, уже во дворце Диоклетиана в Сплите (305 г.).

Наконец, новая господствующая религия потребовала и новых культовых зданий, не похожих на языческие храмы античной эпохи. Наиболее распространенным в IV— V вв. стал тип храма-базилики, близкий к типу светской базилики античного времени, предназначавшейся для судебных и торговых целей и рассчитанной на большое количество народа. На нее христианская базилика похожа удлиненным планом, рядами колонн, разделяющих внутреннее пространство на отдельные нефы и поддерживающих перекрытия, апсидой на противоположном от главного входа конце здания. К главному входу таких базилик примыкал притвор, а к западу от последнего нередко находился двор-атриум. В базиликах эллинистического типа перед апсидой устраивался поперечный неф — трансепт, а иногда с севера и юга от алтарной части появлялись дополнительные апсиды, образовавшие вместе с основной композицию «триконха» (церкви Красного и Белого монастырей близ Сохага в Верхнем Египте).

Как и их античные предшественницы, христианские базилики имели деревянные перекрытия с открытыми стропилами (старая базилика Св. Петра в Риме, базилики Равенны, сирийские базилики в Турманине и Кальб-Лузе и др.) или подвешенными к ним потолками (римские базилики Сан Паоло фуори ле мура и Санта Мариа Маджоре). Опорами для них служили разделявшие нефы колонны, соединенные между собой или прямым архитравом (последняя из указанных римских базилик), или, чаще, арками, позволявшими шире расставить колонны. Наиболее широкими были такие арки в сирийских базиликах, опиравшиеся не на колонны, а на мощные редко расставленные прямоугольные в плане столбы. Иногда нефы таких базилик в Сирии и Малой Азии перекрывались цилиндрическими сводами, а западные фасады имели башни по углам.

Наконец, в IV—V вв. зародились и иные типы христианских построек — ротонды с куполом, опирающимся на стены (церковь Георгия в Фессалониках), центрические сооружения с куполом на поставленных по кругу колоннах (римские церкви Санта Констанца и Сан Стефано Ротондо), восьмигранные купольные здания (православный и арианский баптистерии в Равенне) и крестообразные в плане здания со средней частью, покрытой парусным сводом (мавзолей Галлы Плакидии там же). К этому же времени относятся и первые попытки создания купольной базилики — здания, соединяющего в себе особенности обоих основных типов, описанных выше,— базилики и центрического здания (церкви в Ходжа-Калесси и в Афинах близ реки Иллис, имевшие, вероятно, деревянные купола), а также крестовокупольной церкви. Примером может служить базилика V в. в Мериамлике в Киликии, где от четырех стоящих посреди здания опор расходятся цилиндрические своды, образующие в плане крест.

Некоторые особенности строительной техники античного времени также получили своё дальнейшее развитие в средние века. Типичная для античного Рима техника строительства из бетона была вскоре забыта, но сохранилась кладка из тонкого плитного кирпича или из чередующихся рядов камня и кирпича. Кладка из тесаного камня, применявшаяся в местностях, богатых естественным камнем, например в Сирии, также была обычной в ряде мест и в средние века. Из предшествующей эпохи были заимствованы и такие виды сводов, как цилиндрические, крестовые, полукупола и купола. При этом, помимо римского купола на круглом основании, средневековые зодчие заимствовали и развили дальше восточный приём устройства купола на тромпах над квадратным основанием. Получил дальнейшее развитие в средние века и цилиндрический свод на гуртах, передающих нагрузку на определенные участки опорных стен; первые намеки на этот прием можно было видеть ещё в античное время в покрытии так называемого Нимфея в Ниме. Наконец, система погашения распора среднего помещения наружными контрфорсами и сводами более низких боковых частей также была заимствована у античности, где этот прием применялся в таких постройках, как римская базилика Максенция начала IV в.

Полуциркульные арки, опирающиеся на столбы или колонны, также перешли в средневековую архитектуру из античной, но редкий для античности прием опирания арок на колонны получил теперь широкое применение, что отразилось и на трактовке форм колонн уже в постройках V в. Так, если во дворце Диоклетиана в Сплите пяты арок лежали непосредственно на абаках коринфских капителей, а в римском храме Санта Констанца между капителью и пятой арки был введен импост в виде короткого отрезка полного антаблемента, то уже в построенной в первой половине V в. равеннской церкви Сан Джованни Евангелиста импост приобрёл форму усеченной пирамиды, обращенной вверх широким основанием, соответствующим по своим размерам пяте арки. Капители здесь были менее нагружены, чем в предшествующих примерах, но формы их стали более соответствующими их напряженному состоянию: сохраняя пропорции, свойственные коринфским, они стали более массивными, а покрывавший их орнамент — более плоским.

Получившие широкое распространение в средневековой архитектуре декоративные подобия аркад на колоннах, украшающие фасады, также зародились в античное время и применялись уже в начале IV в. (дворец в Сплите). Обнажённая (кирпичная каменная или смешанная) либо оштукатуренная наружная поверхность стен, более обычная для поздней античности, чем каменная облицовка их, также перешла в архитектуру средних веков, равно как и мраморная облицовка внутренних поверхностей стен или украшение их живописью, выполненной техникой фрески или мозаики. В позднеантичную эпоху, а быть может и несколько раньше, в таких сооружениях, как термы, зародился тот контраст между простотой и некоторой суровостью внешнего вида и богатством внутреннего убранства, который стал характерной особенностью храмов раннего средневековья.

***

Распад Римской империи на Восточную и Западную явился следствием все возраставших различий в экономике и социальном строе отдельных её частей. Эти же различия послужили главной причиной и того, что развитие феодализма на Востоке и на Западе пошло различными путями.

На Западе, где рабовладельческий уклад был более развит, его кризис привёл к настоящей катастрофе, как экономической, так и политической. Упадок основанного на рабском труде хозяйства вызвал не только разрушение сложившихся денежных и торговых связей и запустение городов, но и ослабление государственной власти и военного могущества империи, повлекшее за собой отпадение от нее ряда провинций (Британия, Галлия, Северная Африка) и возникновение на территории самой Италии «варварских» государств (вестготов, лангобардов). Наконец, в 476 г. Западно-Римская империя прекратила свое существование, и на ее развалинах возникли новые феодальные государства Западной Европы.

Другими были пути развития феодализма в Восточно-Римской империи. Более слабое, чем на Западе, развитие рабовладения, наличие большего числа колонов, а в некоторых областях (Верхний Египет, Исаврия, Фракия) и свободных крестьян-общинников (ряды которых в северных провинциях пополнялись славянской иммиграцией) обусловили более постепенный переход от одной социальной формации к другой без разрушения государства, превратившегося мало по малу в феодальное и просуществовавшего до 1453 г. Более долгое сохранение рабовладения, сосуществовавшего с колонатом и крестьянской общиной, а также сохранение прежнего значения городов, старого государственного аппарата и сильной центральной власти были причиной тесной связи феодальной Восточно-Римской империи (получившей у историков имя Византии) с античностью.

По-разному сложились на Востоке и Западе отношения между церковью и государством. После падения Западно-Римской империи осталась лишь одна сила, распространявшая свое влияние на всю ее территорию, — то была церковь, возглавлявшаяся римским патриархом (папой). Между тем на Востоке сильная государственная власть подчинила себе церковь, сделав ее одной из важнейших частей своего аппарата. В Византии, как и в античном Риме, религия освящала государственный строй, что принимало порой формы откровенного «цезарепапизма», обожествлявшего если не личность императора, как там, то самый институт императорской власти. Влияние государства распространялось на все стороны жизни общества: законы регламентировали отношения между землевладельцами и крестьянами; государственные чиновники — епархи — стояли во главе объединений городских ремесленников; под контролем государства и государственной церкви находилась и духовная жизнь империи.

Все это сказалось и на развитии архитектуры Восточной Европы и Ближнего Востока, в частности византийской архитектуры. Именно в Византии получили свое дальнейшее развитие такие высшие достижения строительной техники античного Рима, как своды больших пролетов, включая купола, и погашение распора сводов средней части здания сводами боковых частей. Здесь же были развиты и позднеантичная система аркад на колоннах, и кирпичная кладка арок и сводов, и смешанная кладка стен. Отзвуки античного понимания красоты в архитектуре чувствуются в ясности, уравновешенности и конструктивной логике византийских зданий, а контраст между внешним и внутренним видом византийских храмов не только оправдывался противопоставлением материального мира духовному, но и соответствовал тому, что можно было видеть в термах и базиликах античного Рима. С другой стороны, подчинение церкви государственной власти было одной из причин господства в Византии центрического типа храма, где главной частью была средняя, увенчанная куполом, служившая в столичном соборе или дворцовой церкви местом пребывания императора во время богослужения. Наконец, подчинение всех сторон жизни общества контролю государства сказалось и в распространении по всей стране влияния столичной архитектуры, подчинявшей себе местные направления.

В большой мере местные особенности сказались в архитектуре других стран, соприкасавшихся с Византией и в известной степени испытавших ее культурное влияние,— в Грузии, Армении, славянских странах. Причиной этому были не только местные строительные материалы и климатические особенности, но и наличие уже сложившихся национальных строительных и художественных традиций, соответствовавших быту и культуре этих стран. В то же время наличие известных общих черт в их архитектуре и в архитектуре Византии объясняется тем, что пути развития феодализма и тут и там были родственны. Армения и Грузия, подобно Восточно-Римской империи, были странами со сравнительно слабо развитым рабовладением, не говоря уже о славянских странах, которые в сущности не знали рабовладения и перешли к феодализму от первобытно-общинного строя. Этим объясняется наличие значительных пережитков «военной демократии» на Руси и в южнославянских странах на раннем этапе развития феодализма.

На особенностях архитектуры Византии и смежных с ней стран, как и вообще на их истории, сказалось и их географическое положение, близость к восточным странам — Месопотамии, Ирану, Аравии.

С одной стороны, эта близость явилась причиной проникновения в культуру Византии, Армении, Грузии и славянских стран ряда восточных элементов. В частности этим объясняется появление у них некоторых сводчатых конструкций восточного происхождения и, в первую очередь, купола на тромпах над квадратным помещением, а также трактовка стены как основного несущего элемента без попытки замаскировать ее сущность ордерной декорацией.

Распространению в указанных странах центрической композиции храмов также способствовала близость Востока, где крестовокупольная композиция здания применялась не только в христианских храмах: ее подобие можно видеть и в иранских храмах огня, и даже в некоторых гражданских постройках Сирии III—IV вв. Кроме того, восточные провинции Византийской империи были близки к местам зарождения христианства, более чуждым, чем Запад, представлениям об антропоморфизированном божестве, представлявшим его вездесущим духом, невидимо присутствующим среди собравшихся «во имя его» верующих. Поэтому в восточнохристианских храмах главное значение имел не столько алтарь с престолом, сколько средняя часть, увенчанная куполом и вмещавшая молящихся. В то же время такие представления были причиной отрицательного отношения к изображениям бога, приведшего к иконоборческому движению VIII—IX вв. и к ограничению таких изображений плоскостными, живописными.

С другой стороны, близость Востока сделала Византию и смежные с ней страны объектом постоянных нападений азиатских народов. Если на Западе лишь Пиренейский полуостров подвергся нашествию арабов, которые на некоторое время установили свою власть и над Сицилией, а население остальных стран после битвы при Пуатье (732 г.) уже не подвергалось нападениям этих завоевателей, то на Востоке дело обстояло иначе. Нападения персов на Византию сменились нападениями арабов, на смену арабам пришли сельджуки, а затем и османы, в 1453 г. положившие конец тысячелетнему существованию Византийской империи и подчинившие своей власти южных славян. Армения и Грузия подверглись помимо этих нападений и нашествию монголов, вторгшихся в XIII в. и на Русь.

В некоторых странах (например, на Руси) необходимость защиты от внешних врагов содействовала возникновению централизованных государств, но чаще состояние феодальной раздробленности и крайнее обострение классовых противоречий облегчали иноземным завоевателям достижение их целей. К тому же в Византии представители господствующего класса, включая императоров, нередко во время междоусобных войн или народных восстаний сами обращались за помощью к внешним врагам империи, облегчая им проникновение в её пределы.

Так было в начале VII в., когда византийская аристократия обратилась за помощью против «солдатского императора» Фоки к персидскому царю Хосрою, и в конце XII в., когда неугодный крупным феодалам император Андроник Комнин был свергнут ими с помощью норманнов. В конце X в. во время мятежа Варды Фоки и Склира император Василий II обращался за помощью к киевскому великому князю, а в 1349 г. император Иоанн Кантакузин подавил антифеодальное восстание зилотов в Фессалониках с помощью гурок. Турки вернули в 1379 г. императору Иоанну V престол, отнятый у него с помощью генуэзцев его сыном Андроником IV за три года до того. Подобно этому и на Руси в удельный период князья во время своих междоусобиц обращались за помощью и к полякам, и к печенегам, и к половцам.

Нашествия врагов на страны Восточной Европы и Ближнего Востока разоряли и опустошали их, препятствовали прогрессу их экономики и культуры и, сокращая объём строительства, замедляли развитие архитектуры, а иногда вызывали в нем длительные перерывы. Лишь в редких случаях иноземцы вносили что-либо новое в архитектуру завоеванных ими стран, как было, например, в Греции XIII—XV вв., часть которой находилась в это время под властью «латинян». Чаще, стоя на более низком уровне общественного и культурного развития, завоеватели были лишь разрушителями.

В тяжелые годы вражеских нашествий национальное искусство было одним из средств сохранения национального самосознания; в это время художники и архитекторы охотно обращались к образцам искусства времени расцвета их родных стран. Но это явление, содействуя сохранению национального своеобразия изобразительных искусств и архитектуры, в то же время делало их более консервативными. Главной же причиной консервативности средневековой архитектуры Восточной Европы была отмеченная выше замедленность её общественного развития, из-за которой не получали развития ростки нового в области как общественного устройства, так и культуры.

В отличие от развивавшейся в лучших условиях Западной Европы на Востоке горожане, ремесленники и купцы не стали большой общественной силой и городская община не получила здесь такого развития, как на Западе (за исключением, может быть, Новгорода, где она все же подпала под власть крупных феодалов). В таких условиях на Востоке не развились и те зачатки нового миропонимания, которые на Западе проникли в позднем средневековье и в религиозную мысль, выдвинувшую такого ее представителя, как Франциск Ассизский с его влюбленностью в окружающий человека мир. На Востоке в это время господствующим религиозно-философским течением стал исихазм, который, наоборот, звал человека к уходу от этого мира в свою внутреннюю, духовную жизнь.

Поэтому и в области искусства на Востоке не появилось чего-либо подобного готике или живописи Джотто, в которых отразилось зарождение этого нового восприятия мира. Так называемый «Палеологовский ренессанс» в живописи Византии был не началом нового, но завершением старого в ее развитии, последней яркой вспышкой могучей, но уже угасавшей феодальной по своему характеру культуры. И архитектура Византии по этим же причинам оставалась в рамках феодальной идеологии и тематики, когда турецкое завоевание положило конец дальнейшему развитию архитектуры как в Византии, так и в Болгарии и Сербии. Также и архитектура Армении и Грузии после нашествия сельджуков и монголов уже не могла создать чего-либо равного более ранним постройкам. Только русская архитектура после свержения татарского ига нашла в себе силы для нового расцвета, да архитектура Молдавии и Валахии, с XVI в. находившихся в вассальной зависимости от Турции, продолжала развиваться в XVI—XVII вв. на основе старых традиций.

Взаимосвязи между архитектурой различных стран Восточной Европы, Малой Азии и Закавказья были в рассматриваемую эпоху довольно тесными. Сначала они выражались в форме преимущественного влияния опиравшейся на наследие античного мира Византии на соседние, более молодые страны. В дальнейшем эти влияния стали взаимными. Характерные для средних веков частые изменения государственных границ, иногда сопровождавшиеся передвижением больших масс населения, делали картину таких взаимоотношений довольно сложной, создавая новые и разрушая старые политические и культурные связи, делая одни народы наследниками культуры других и направляя ход истории родственных народов по разным путям.

В силу этого архитектуру сербов приходится рассматривать отдельно от архитектуры единокровных им хорватов и словенцев, а архитектуру Молдавии и Валахии — отдельно от архитектуры Трансильвании. Та же сложность путей исторического развития заставляет начинать историю архитектуры Болгарии со времени, предшествовавшего появлению болгар на Балканском полуострове, а архитектуру Македонии, входившей поочередно в состав Византийской империи. Первого Болгарского царства, снова Византии, Эпирского деспотата, Второго Болгарского царства и, наконец, Сербии, выделить в большей её части в отдельную главу.

В средневековой архитектуре Восточной Европы, Малой Азии и Закавказья за более чем тысячелетний период её существования сложился ряд национальных архитектурных школ, обладавших и большим разнообразием, и особенностями, роднящими их между собой. Первое было обусловлено своеобразием задач, которые ставила перед архитектурой каждая страна, ее природными условиями и влиянием национальной культуры предшествующего времени. Второе вытекало из сходства общественного и государственного строя и бытового уклада различных стран, находившихся на одинаковом уровне своего развития, и из тесных культурных, а иногда и политических связей между ними. Такие особенности, свойственные всей архитектуре указанных территорий, отличают ее от архитектуры Западной Европы.

Средневековые города как на Западе, так и на Востоке или развивались из старых, сохраняя во многом унаследованную от античности прямоугольную сетку улиц, или возникали на месте прежних родовых поселений, приобретая обычно радиально-кольцевую планировку с центром в виде замка. Но в ряде городов Восточной Европы, более подверженных нападениям врагов, чем западные, укрепленный городской центр получил вид кремля, вмещавшего не только жилище феодала и его слуг, но и жилища ряда его вассалов, а иногда и епископа, соборную церковь, несколько других церквей и монастырей и служившего убежищем для горожан при осаде города. Разнилась на Западе и Востоке и планировка таких типичных для средневековья архитектурных комплексов, как монастыри, нередко имевших на Востоке более свободное размещение зданий со стоящей изолированно посредине главной церковью и расположенными вокруг, ближе к ограде, жилыми и хозяйственными постройками. Более тесно, иногда соприкасаясь друг с другом, размещались постройки некоторых монастырей Армении и Грузии, но и здесь не было типичных для западных монастырей примыкающего к церкви двора с аркадами, дормитория и зала капитула.

Наиболее явно различия между архитектурой христианского Востока и архитектурой Запада сказались в главных общественных зданиях средних веков — храмах. На Востоке господствовал центрический тип храма, преимущественно крестовокупольный, обладавший рядом вариантов, различавшихся числом нефов, опор и куполов, наличием или отсутствием хор и расположением последних, композицией алтарной части и притворов; распространен там был и более ранний тип купольной базилики. В таких центрических храмах особое значение получила вертикальная ось, совпадавшая с вершиной купола, часто стоявшего на высоком барабане; она подчиняла себе группировавшиеся вокруг части здания. Поэтому здесь объем здания имел большее значение, чем отдельные фасады, нередко более или менее равнозначащие. Такая «многофасадность» составляет еще одну отличительную особенность христианских храмов средневекового Востока.

В интерьерах этих храмов также главной была средняя часть, наиболее высокая и ярко освещенная светом, лившимся из окон барабана. Еще одной отличительной чертой большинства восточнохристианских храмов было малое применение в их внешнем и внутреннем убранстве скульптурных изображений и особое значение, которое имела в нем живопись. Именно здесь средневековое искусство выработало характерные для него приемы синтеза архитектуры и монументальной живописи, основанные на подчинении размещения и композиции живописных изображений осям внутреннего пространства здания и на относительной плоскостности этих изображений, не имевших линейной и воздушной перспективы, зрительно «разрушавших» поверхности стен и сводов.

С центрическим типом храма связаны и такие достижения строительной техники средневекового Востока, как купол на подпружных арках и парусах, перекрывающий квадратное в плане помещение, и купол на световом барабане. Широкое применение и развитие сводчатых перекрытий, применявшихся не только в культовых, но часто и в жилых зданиях, также было характерной особенностью средневековой архитектуры этих мест, опиравшейся на опыт не только античного Рима, но и Сирии, Месопотамии, сасанидского Ирана — стран, где своды применялись давно, в разнообразных формах и крупных масштабах.

Унаследованный от античной архитектуры ордер изменился в связи с тем, что колонны несли теперь не прямые архитравы, но арки, отчего изменились и пропорции колонн, и форма их капителей. Пропорции колонн, применявшихся в качестве украшения стены, нередко подчеркивали их декоративное назначение, а стена уже не трактовалась как заполнение между колоннами, но имела вид, соответствовавший ее значению несущей части здания. Самая кладка — смешанная из чередующихся рядов камня и кирпича, кирпичная и каменная — использовалась как средство повышения художественной выразительности зданий. Наружное убранство таких стен выполнялось из тех же материалов; в кирпичных и смешанных зданиях оно представляло собой узорную кладку, работавшую вместе с массивом стены. Часто в декоративной обработке стен применялся мотив арки в виде больших глухих арок на фасадах, либо меньших арочек, образовавших пояски, либо бровок над окнами, либо полукружий, окружавших основания куполов и венчавших их барабаны. Такие декоративные детали повторяли очертания конструктивных элементов зданий— арок и закомар, подобно тому, как ниши на фасадах повторяли очертания оконных проемов. Все это, а также соответствие форм и размеров декоративных элементов свойствам и размерам строительных материалов наблюдается и в каменных, и в кирпичных, и в смешанных постройках.

На Балканском полуострове, в Закавказье и, особенно, на Руси в качестве основного строительного материала находило широкое применение и дерево. При этом стены и перекрытия возводились из горизонтально уложенных бревен, что в средневековой Западной и Центральной Европе практиковалось лишь в жилых и хозяйственных постройках скандинавских и западнославянских стран.

В Закавказье такой конструктивный прием привел к появлению своеобразных видов перекрытий, употреблявшихся и в каменных зданиях, а на Руси он повлиял и на планировку жилых зданий, которые строители, будучи связаны длиной бревна, составляли из ряда срубов, соприкасавшихся непосредственно или связанных между собой переходами, причем такой прием их композиции перешел позднее и в каменные постройки.

Такие композиционные, конструктивные и художественные особенности были в той или иной степени свойственны архитектуре различных стран Восточной Европы, Малой Азии и Закавказья. Отличительные особенности каждой национальной архитектуры были охарактеризованы выше, в соответствующих главах, причем они отмечались и в тех странах, где архитектура развивалась в значительной степени на основе местных традиций, восходивших еще к поздней античности, и в странах более молодых, где зодчество исходило сначала из византийских образцов, а затем, в соответствии с местными задачами и возможностями, выработало свой национальный характер. Здесь же нужно отметить наличие общих черт в архитектуре территориально близких стран, что было обусловлено и культурными связями между ними, и сходством социальных и природных условий, и общностью внешних влияний.

В архитектуре Армении и Грузии, где строительство из камня было известно еще до сложения феодализма, первые каменные постройки феодальной эпохи, и в частности христианские храмы, обнаруживают сходство с постройками не Византии, но Центральной и Южной Сирии, с которыми Закавказье было связано не только сирийским происхождением первых проповедников христианства, но и сходством местных природных строительных материалов. В процессе дальнейшего развития в архитектуре Армении и Грузии скоро появились свои особенности, отличавшие ее от архитектуры других стран христианского Востока. Таковы планы храмов, имеющие в основе не равносторонний «греческий» и не «латинский» с вытянутой западной ветвью крест, но крест с короткими поперечными и длинными, равными между собой продольными ветвями. Таков же и своеобразный прием вписывания сложного по композиции внутреннего пространства, иногда с обилием криволинейных плоскостей, в простой и лаконичный объем, где отсутствуют даже апсиды и лишь врезающиеся в гладкую поверхность стены двугранные ниши отмечают границу между ними. Характерны как для армянских, так и для грузинских храмов прямоскатные крыши над сводами и конические покрытия куполов. В то же время наличие этих общих для армянской и грузинской архитектуры черт не лишает каждую из них большого национального своеобразия.

В архитектуре славянских стран и тесно связанных с ними в культурном отношении Молдавии и Валахии, наряду с национальным своеобразием каждой из них, также можно обнаружить и некоторые объединяющие их между собой черты. Так, болгарские храмы эпохи Второго Болгарского царства, однонефные, с квадратной в плане башней над притвором, находят аналогию в некоторых сербских церквах Моравской школы, а узорное каменно-кирпичное декоративное убранство фасадов сходно в церквах XIV в. в Сербии, Македонии и Болгарии. Трёхконховые планы четырёхстолпных или однонефных церквей Сербии и Македонии XIV — первой половины XV в. распространились с конца XIV в. в Молдавии и Валахии, где они применялись и позднее вместе с некоторыми декоративными мотивами, родственными болгарским. Наконец, ступенчатая композиция перехода от основного объема храмов к барабанам их куполов свойственна и некоторым русским постройкам, и сербским церквам Косовско-Метохийской и Моравской школ, и молдавским церквам XV—XVII вв., хотя в каждой стране такой переход имел свою конструктивную основу и свой внешний вид.

Сходство общей композиции славянских и византийских церквей легко объясняется преемственной связью первых с последними, служившими на раннем этапе развития архитектуры славянских народов образцами для их зодчих. Ряд конструктивных приемов и форм также перешел из Византии в славянские страны, где каменная монументальная архитектура зарождалась в то время, когда византийская уже достигла расцвета. Но поздневизантийская архитектура сама испытала на себе некоторое влияние архитектуры славян: влиянием русской архитектуры может быть объяснено появление в некоторых греческих церквах XIII—XV вв. завершения стен закомарами и позакомарных покрытий, а в редких случаях и подобия ступенчатого расположения закомар. Узорная кладка, украшающая фасады болгарских, македонских и сербских построек, вызвала появление аналогичных украшений на фасадах не только греческих церквей, но и константинопольских дворцов. Еще раньше на византийской архитектуре начали сказываться связи с архитектурой Закавказья, в которой, например, раньше, чем где-либо ещё, появились высокие барабаны куполов.

Архитектура отдельных стран Восточной Европы, Малой Азии и Закавказья, не только развивалась в тесной связи с архитектурой соседних земель, но имела также точки соприкосновения с архитектурой Западной Европы, Ирана, арабских и тюркских народов. О связях с романской архитектурой Запада говорит ряд деталей фасадного убранства сербских построек школы Рашки, где эти связи осуществлялись через единоплеменную Сербии Далмацию; об этом же говорит и наличие башен у западных фасадов некоторых из этих построек а также и у части храмов древней Руси. О родстве с романской архитектурой свидетельствует и применение в некоторых русских храмах XI — начала XIII в. полуцилиндрических сводов и одиночных апсид, а также декоративная обработка фасадов кирпичных храмов Приднепровья XII — начала XIII в. и каменных храмов Галицкой и Владимирской земель.

В архитектуре Молдавии уступчатые контрфорсы и стрельчатые арки и наличники окон и дверей родственны готике, с которой молдавская архитектура соприкасалась через соседнюю с Молдавией Трансильванию. Некоторые романские и готические формы появились в отдельных постройках греческой школы византийской архитектуры XIII—XV вв., в эпоху господства над частью ее «латинян». Конические покрытия куполов армянских и грузинских храмов схожи с коническими и многогранными покрытиями некоторых сооружений Азербайджана, Ирана и Средней Азии, а в позднейших постройках христианского Закавказья встречаются иногда и четырёхцентровые стрельчатые арки и ниши, перекрытые сталактитами.

В то же время в средневековой архитектуре Западной Европы встречаются композиционные приемы и формы явно восточноевропейского происхождения. Это относится не только к куполам и центрическим планам некоторых храмов Италии и Аквитании, но и к типичному для западноевропейских храмов приему композиции их западных фасадов с двумя башнями по сторонам, ранние примеры чего дает сирийская архитектура уже в V—VI вв. Такая характерная особенность готической архитектуры, как стрельчатая арка, также раньше появилась на Востоке, и в армянских храмах IX—Х вв. ей сопутствовала и трактовка столбов в виде пучка тонких уступов. Нельзя не отметить и сходства венецианских дворцов с их двухэтажными арками-лоджиями посредине и башнеобразными боковыми частями фасадов с отдельными частями императорских дворцов Константинополя, восходящими, в свою очередь, к позднеантичным виллам Сирии.

Здесь, как и в культовой архитектуре, в средневековой Восточной Европе на основе античного наследия создался тип здания, отвечавший новым условиям и перешедший затем в другие страны и другие эпохи: в Венеции такие же по композиции дворцы строились и в XVI—XVII вв. В области культовой архитектуры таким типом здания, позднее получившим развитие и в других странах, был центрический храм с куполом на световом барабане, стоящем над квадратной в плане средней частью. Он применялся даже для храмов других религий, и если купольные мечети Ирана и арабских стран могут быть связаны и с купольными сооружениями того же Ирана времен Сасанидов, то преимущественное влияние византийских образцов, и в частности Софии Константинопольской, на турецкие мечети XVI—XVII вв. не подлежит сомнению.

То же следует сказать и о новом типе храма, получившем распространение в Италии в эпоху Возрождения, также центрическом и с куполом на световом барабане, подпружных арках и парусах, опирающихся на четыре пилона или на углы бесстолпного помещения. Этот тип храма, перешедший затем в архитектуру барокко и классицизма и распространившийся по всей Европе, был дальнейшим развитием восточноевропейского крестовокупольного храма. В храмах итальянского Возрождения композиция, созданная в средневековой Восточной Европе, приобрела новый характер, проникнутый несредневековым спиритуализмом, но гуманистическим духом нового времени. Нечто подобное происходило с начала XVIII по начало XIX в. и с типами древнерусских храмов, и с базиликами и крестовокупольными церквами в руках зодчих Болгарского Возрождения (конец XVIII в. — 1870-е годы): все эти типы при сохранении своих основных композиционных особенностей приобрели совершенно иной характер, соответствовавший новому мировоззрению.

Так средневековая архитектура Восточной Европы, Малой Азии и Закавказья, использовавшая в своем развитии некоторые особенности предшествовавшей ей позднеантичной архитектуры, создала не только новые, свойственные ее времени типы зданий и соответствовавшие развитию строительной техники конструктивные приёмы, но и новые художественные образы, раскрывавшие возможности, заложенные в новых типах и конструкциях зданий и отражавшие мировоззрение и идеологию феодальной эпохи. В то же время она сделала значительный вклад в архитектуру последующего времени, наделив её рядом конструктивных и композиционных приёмов, пригодных и для решения новых задач.