Глава «Архитектура Новгородской земли XII — начала XIII в.». «Всеобщая история архитектуры. Том 3. Архитектура Восточной Европы. Средние века». Автор: Максимов П.Н.; под редакцией Яралова Ю.С. (ответственный редактор), Воронина Н.Н., Максимова П.Н., Нельговского Ю.А. Москва, Стройиздат, 1966

1. Градостроительство и жилые здания
2. Культовая архитектура до 1136 г.
3. Культовая архитектура второй половины XII — начала XIII в.

I. Градостроительство и жилые здания

В Новгороде, который раньше, чем какой-либо другой из русских городов, начал обособляться от Киева и приобретать самостоятельность, архитектура на протяжении XII в. развивалась в основном по тем же путям, что и в других частях Руси. Но это происходило в довольно своеобразной форме, что объяснялось особенностями исторического развития этого города.

В первой трети XII в. в Новгородской земле, подобно другим русским землям, сохранялась княжеская власть, но отношения между князьями и населением все более обострялись. Богатые бояре-землевладельцы тяготились властью князей и с завистью смотрели на их обширные земельные владения, а широкие слои городского и сельского населения обвиняли князей в поборах и в неумении или нежелании обуздать своеволие бояр. Постепенное усиление вражды между князьями и населением Новгородской земли закончилось народным восстанием 1136 г., свержением княжеской власти и превращением Новгорода в вечевую республику. Господствующим классом в ней были бояре, а князья были нередко только военачальниками, лишенными права владеть землями в пределах новгородских владений и приглашаемыми и смещаемыми вечем, а иногда и великими князьями.

Все эти изменения в общественном и политическом строе Новгорода сказались и на его общей структуре, и на архитектуре отдельных зданий. Потеря князьями уже в самом начале XII в. детинца, ставшего вместе с Софийским собором общегородским центром, привела к появлению на противоположном берегу Волхова нового княжеского центра — Ярославова дворища с княжескими хоромами и каменным пятиглавым Никольским собором при них. Произошли и дальнейшие изменения в общем облике республиканского Новгорода в связи с появлением в разных концах его местных композиционных центров — каменных приходских церквей и «кончанских» соборов. Планировочная схема города в это время не претерпела, видимо, значительных изменений, так как происшедшие события не внесли существенных перемен в экономическую жизнь города, по-прежнему тяготевшего к Волхову, как к основному торговому пути, и к нескольким сухопутным дорогам, ведшим в другие города.

Не произошло в течение XII в. заметных изменений и в архитектуре рядового жилого дома, насколько можно судить об этом на основании материалов археологических раскопок. По-прежнему строились рубленые квадратные или близкие к квадрату в плане здания с центральным очагом и сенями со стороны входа; конструкция стен сеней обычно, как и прежде, была облегченной. Как и раньше, строились дома с печью, расположенной в углу неподалёку от входа; в отличие от первого типа они нередко имели в плане прямоугольную форму и были площадью примерно от 20 до 70 м². С каждым десятилетием зданий с центральным очагом становилось меньше, и последний дом такого типа, обнаруженный раскопками, относится примерно к 40-м годам XIII в. Более частыми стали трехчастные в плане дома, состоявшие из избы, клети и соединявших их сеней облегченной конструкции. Окончательное сложение такого типа зданий можно, основываясь на археологических материалах, отнести к середине XII в.

Хоромы знатных людей по-прежнему состояли из нескольких поставленных рядом зданий разной высоты, включавших, возможно, и башни и имевших подклеты и наружные крыльца и галереи на столбах. Так же как и раньше, более богатые из этих домов имели резные украшения на фасадах, о чем свидетельствуют остатки оконных наличников и крылечных столбов, обнаруженные и в слоях XII в. Прежними оставались размещение домов и хозяйственных построек на участках и их расположение по отношению к улице. Размеры дворовых участков рядовых жилых зданий, как и раньше, были по большей части незначительны.

II. Культовая архитектура до 1136 г.

Наибольшие изменения произошли в Новгороде на протяжении XII в. в архитектуре общественных зданий, функции которых в то время выполняли храмы. Многие из них, будучи построены в камне, сохранились до наших дней. В них, так же как и в других русских храмах XII в., уже не применялись пятинефные планы и размещение хор по трем сторонам здания. В то время строились более простые по композиции шестистолпные (рис. 1), а с последней четверти столетия — и четырёхстолпные храмы, соответствовавшие новым экономическим возможностям и новым практическим требованиям.

1. Новгород. 1 — собор Антониева монастыря; 2 — собор Юрьева монастыря; 3 — Николо-Дворищенский собор. Планы

Новые экономические возможности привели и к некоторым изменениям в строительной технике Новгорода XII в. Они сказались главным образом в более широком, чем раньше, применении кирпича, который стали применять не только для кладки арок и сводов, как в XI в., но и для внесения большей регулярности в кладку стен и столбов. В них, подобно тому, что можно было видеть в южнорусских постройках XI в., появились кирпичные прослойки, связывавшие лицевые ряды кладки с забуткой и выравнивавшие постели каменной кладки. Это давало возможность пускать в дело более мелкий и менее правильный по форме камень, чем прежде, и тем самым удешевляло стоимость кладки, несмотря на некоторое увеличение толщины стен (наружные стены Софийского собора при их высоте около 22 м имеют 1—1,05 м толщины, стены Николо-Дворищенского собора — 1,25 м и собора Юрьева монастыря — около 1,4 м).

В материалах и системе кладки сводов и арок новгородских построек XII в. не произошло сколько-нибудь заметных изменений по сравнению с тем, что можно было видеть в Софийском соборе, а количество применяемых видов сводов уменьшилось. На протяжении почти всего XII в. новгородские зодчие не применяли известных еще строителям Софийского собора полуцилиндрических и треугольных в поперечном разрезе сводов. Произошли некоторые упрощения и в форме столбов: если в первой половине и середине столетия еще применялись крестообразные, восьмиугольные и круглые в плане столбы, то в последней четверти века они уступили место самой простой форме столбов, квадратных в плане. Размеры и вес кирпича в Новгороде в XII в. несколько уменьшились по сравнению с предшествующим столетием, и хотя кирпич оставался таким же тонким, как и раньше, но уже чаще, чем в XI в., встречался прямоугольный, а не квадратный или близкий к квадрату кирпич. Прежним оставался и раствор, на котором велась кладка стен и сводов, — известковый раствор с добавлением толченого кирпича, окрашивавшего его в розовато-оранжевый цвет. Таким раствором покрывалась и наружная поверхность стен. В отличие от южнорусских построек XI в. кирпичные прослойки теперь не имели уже такого регулярного характера, как раньше; иногда они обрывались по середине стены, имели только конструктивное значение и вместе с камнем покрывались цемяночным раствором, на фоне которого выделялся обнаженный кирпич арок.

2. Новгород. Николо-Дворищенский собор, начат в 1113 г. Общий вид с юго-востока	3. Новгород. Собор Антониева монастыря, 1117—1119 гг. Общий вид с юго-запада

Последние постройки княжеского Новгорода — Николо-Дворищенский собор, начатый постройкой в 1113 г. (рис. 2), собор Антониева монастыря 1117—1119 гг. (рис. 3) и собор Юрьева монастыря, построенный мастером Петром в 1119—1130 гг. (рис. 4) — крупные шестистолпные храмы с позакомарными покрытиями, трехапсидными алтарями и пятью (первый) или тремя (последние два) куполами. Внутри мощные и высокие, крестообразные в плане столбы поддерживают своды и хоры, простирающиеся не только над крайней западной частью храма, но и над боковыми нефами на одно членение на восток. Крупные размеры зданий говорят о том, что заказчики их располагали очень значительными средствами и что они должны были обслуживать большое количество людей. Обширные хоры, хорошо освещенные, с высоко вздымающимися над ними сводами и пологими широкими лестницами в лестничных башнях, примыкающих к крайним западным пряслам северных стен (в обоих монастырских соборах), указывают на то, какое внимание уделяли зодчие этому месту, предназначенному для пребывания князей и бояр.

Все это свидетельствует о том, что практические функциональные задачи, стоявшие перед строителями каждого из этих зданий, оставались по существу такими же, как и те, которые приходилось решать строителям Новгородской Софии в 1045—1052 гг. Новые соборы также должны были вмещать большое количество богомольцев, стекавшихся сюда со всего города, и давать возможность князю и другим представителям аристократии проходить на хоры, не смешиваясь со стоявшим внизу простым народом и, находясь на хорах, присутствовать при богослужении. Понятно, что этой практической задаче, отвечавшей в первую очередь интересам аристократии, соответствовала и задача идейно-художественная.

Зодчие должны были создать такие постройки, которые всем своим внешним и внутренним обликом говорили бы о могуществе князя, на средства которого они возводились, и сообразно с этим были бы строгими, монументальными и торжественными. Для достижения этой цели зодчие использовали все то, что получилось у них при решении практических задач, т. е. большие размеры зданий, столбы внутри них и соответствующие им лопатки на фасадах, расчленение значительной части внутреннего пространства храма на два яруса и многократное повторение мотива полуциркульной кривой, опирающейся на вертикальные опоры (арки и столбы, оконные проемы, закомары и лопатки, купола на барабанах и полукупола апсид). В процессе дальнейшей работы над проектом (в каких бы формах он ни выполнялся) и постройкой здания зодчие усиливали и углубляли то впечатление, которое производили на зрителя только что перечисленные особенности. Для этой цели новгородские зодчие XII в. пользовались в основном теми же средствами, что и строители Новгородской Софии. Этими средствами были пропорции зданий, их масштабная характеристика, увеличивавшая зрительно их размеры, особенно высоту, и немногочисленные скромные декоративные детали. Как и в Софии, кажущееся увеличение размеров достигается внутри наличием столбов, их крестообразной в плане формой, подчеркивающей их высоту, и наличием хор, а снаружи — членением фасадов на ряд высоких прясел и контрастом между большими плоскостями стен и относительно небольшими размерами окон. Усиливают это впечатление и значительное количество окон, их размещение в два яруса и большие расстояния между ними, а в свое время, когда стены и своды храма были покрыты несколькими ярусами многочисленных фресковых изображений, собор внутри казался еще больше.

Не довольствуясь большим количеством окон, их двухъярусным расположением и контрастом между большими размерами стен и малыми размерами окон, новгородские зодчие начала XII в. ввели снаружи еще два яруса ниш, подобных по форме и размерам окнам и как бы удваивающих их количество. Особенно близкими к окнам эти ниши были в то время, когда внутри их были фрески, причем небольшие размеры написанных в них фигур также подчеркивали грандиозный масштаб всего здания (остатки фресок были видны в некоторых нишах собора Юрьева монастыря после удаления с его фасадов поздней штукатурки в 1935 г.).

Основные членения фасадов подчеркивают и зрительно увеличивают высоту здания. Лопатки, членящие фасады, разбивают их на узкие, высокие прясла, вертикальную направленность которых подчеркивают и завершающее каждое из них полукружие закомары, и вертикальный ряд четырех окон и ниш в пределах каждого прясла. Связи закомар с лопатками помогает и то, что профилировка их переходит на лопатки, спускаясь значительно ниже уровня пят закомар.

4. Юрьев монастырь близ Новгорода. Собор, 1119—1130 гг., мастер Петр. Общий вид с юго-востока	5. Юрьев монастырь близ Новгорода. Собор. Реконструкция

Кроме ниш декоративными деталями, украшавшими фасады этих домов, были простая профилировка закомар, их зубчатые карнизы, бровки над окнами барабанов, следы которых были обнаружены в соборе Юрьева монастыря после удаления с барабанов поздней штукатурки, и завершавшие барабаны маленькие полукружия кокошников (рис. 5). Все эти детали очень близки друг к другу по очертаниям и повторяют в разных размерах основные конструктивные линии арок, куполов и закомар здания или их подчеркивают (профилировка закомар, четверти, обрамляющие оконные проемы и ниши). Такое единообразие декоративных деталей и сходство их с основными конструктивными линиями зданий наделяют последние большим единством и цельностью.

Большие размеры зданий, подчеркиваемые обилием и сравнительно малыми размерами проемов и ниш, стройность пропорций, четкий ритм лопаток и закомар, вторящий ему ритм более мелких элементов, вроде кокошников, венчавших барабаны, оконных проёмов, ниш и зубчатых бровок над окнами, — все это содействовало производимому внешним и внутренним видом этих храмов впечатлению строгости, монументальности и торжественного величия. Внутри его усиливал многоцветный ковер фресок, покрывавших стены, столбы и своды, а снаружи для обогащения архитектуры был использован цвет строительных материалов — розоватого раствора, покрывавшего фасады, и красно-коричневого кирпича, оставленного обнаженным в арках, карнизах закомар, и, возможно, в бровках над окнами барабанов. Кроме того, внешняя архитектура зданий могла обогащаться и ритмически повторяющимися красочными пятнами наружных фресок.

Большая художественная выразительность новгородских храмов первой половины XII в. достигалась, таким образом, очень немногими и простыми средствами, по большей части не выходившими за пределы утилитарно необходимого. В этом отношении постройки рассматриваемого времени родственны Новгородской Софии с ее более лаконичным и сдержанным обликом, выразительность которого была создана такими же простыми художественными средствами и еще меньшим количеством декоративных элементов.

В соборе Софии, хотя там и были тонкие полуколонки на средней апсиде, не было ни бровок над окнами барабанов, ни ниш.

Зодчий Софии, чтобы усилить впечатление грандиозности здания, использовал приём уменьшения размеров оконных проёмов снизу вверх. Строители Николо-Дворищенского и Юрьевского соборов, применившие для этой цели ниши, удваивающие кажущееся количество оконных проёмов, уже не нуждались в этом и могли сделать все окна на фасадах основного объема храмов более или менее одинаковых размеров. Это давало возможность лучше осветить интерьеры этих зданий и упростить работу по кладке проёмов и изготовлению и установке оконниц.

Мотив ниш с перспективным обрамлением не был новым для древнерусской архитектуры. Византийский по происхождению, он встречается уже в таких постройках первой половины XI в., как Софийский собор в Киеве и Спасо-Преображенский собор в Чернигове. Но строители Софии Новгородской не использовали этого мотива, не очень подходившего для кладки из крупных кусков отборного плитняка, из которого выведены стены этого здания. Зодчие начала XII в., возводившие стены своих построек из камня менее правильной формы и более мелких размеров с кирпичными прослойками, могли с успехом выкладывать ниши из кирпича. В то же время они отказались от украшения апсид тонкими полуколонками, которые в Новгородской Софии были сложены из тесаного плитняка. Это можно объяснить тем, что они не употребляли фасонного кирпича, подобного тому, из которого эти полуколонии были сложены в киевских и черниговских постройках XI в. Кроме того, такие детали казались, видимо, новгородцам XII в. лишающими сооружения их монументальности и силы.

III. Культовая архитектура второй половины XII — начала XIII в.

Превращение Новгорода из княжества в вечевую республику не замедлило сказаться на его архитектуре. О том, какие изменения эти события вызвали в облике города в целом, уже было сказано выше. Что же касается храмов, то вместо больших соборов в это время строили небольшие, но многочисленные приходские церкви, возведение которых было по средствам отдельным боярам, богатым купцам, монастырям и коллективам горожан.

Первоначально новгородские зодчие пытались решать возникавшие перед ними новые задачи при помощи привычных для них сложившихся к началу XII в. композиционных и конструктивных приемов. Первые каменные храмы, построенные после 1136 г., были, видимо, близки к таким предшествовавшим им постройкам, как церкви Иоанна Предтечи на Опоках 1127—1130 гг. или Успения на Торговище, начатая постройкой в 1135, но законченная лишь в 1144 г.

6. Новгород. Борисоглебская церковь в детинце 1167 г. План раскопок

Тип шестистолпного крестовокупольного храма с тремя апсидами, позакомарным покрытием и хорами в западной части, но без лестничной башни продолжал применяться в новгородской архитектуре середины и третьей четверти XII в. Сохранились в это время и основные строительные приемы и формы, унаследованные у прошлого. Кладка стен осуществлялась из грубо отесанного камня с прослойками из тонкого плитного кирпича, кладка арок — из кирпича с заглубленными рядами. Раствор употреблялся известковый с добавлением большого количества толченого кирпича. Применялись цилиндрические, купольные и полукупольные своды и крестчатые, прямоугольные и восьмиугольные в плане, столбы. Об этом свидетельствуют остатки Борисоглебской церкви в Новгородском детинце, построенной в 1167 г. Сотко Сытинычем и разрушенной в начале XVII в. (рис. 6).

Еще более ясно видна связь между архитектурой первой и второй половины XII в. в хорошо сохранившемся соборе Ивановского монастыря в Пскове (рис. 7). Это здание обычно датировалось первой половиной XIII в. на основании единственного известного нам летописного упоминания о нем под 1243 г. Но в этом упоминании о нем говорится как об уже существующем здании, а все архитектурные особенности этого храма заставляют поставить его между сооружениями начала XII в. и постройками последней четверти столетия.

7. Псков, Собор Ивановского монастыря, XII в. Общий вид с юго-запада
8. Псков. Собор Ивановского монастыря: продольный разрез, план, южный фасад
9. Псков. Собор Ивановского монастыря. Внутренний вид (реконструкция)	10. Старая Ладога. Церковь Георгия, не позднее 1180-х годов. Общий вид с запада

Действительно, шесть столбов, три купола, позакомарное покрытие и П-образные в плане, как в Николо-Дворищенском и Юрьевском соборах, хоры сближают храм Ивановского монастыря с постройками начала XII в. С другой стороны, меньшие по сравнению с этими постройками размеры рассматриваемого здания говорят о свойственных новой эпохе меньших материальных возможностях (рис. 8). Особенно это сказалось на высоте храма, которая почти вдвое меньше высоты Софийского или Юрьевского собора, что привело и к сильному уменьшению объёма здания; на 1 м² площади пола в Ивановском соборе приходится лишь 10,6 м³ объёма вместо 22,6 м³ в Софийском соборе.

Стремление к удешевлению строительства сказалось и на хорах Ивановского собора, которые имели вид простого деревянного настила, лежащего на таких же балках (рис. 9), а также на устройстве лестницы на хоры, узкой, крутой и проходящей в толще западной стены, а не в специальной пристройке. Та же причина привела к упрощению формы части столбов, ставших вместо крестчатых прямоугольными в плане, и верхов барабанов, которые увенчиваются не кокошничками, но горизонтальным свесом кровельного покрытия куполов, между тем как кокошнички превратились в арочный поясок под этим свесом.

Небольшая высота здания, его приземистые пропорции, упрощенные формы, меньшее количество окон, уже не располагающихся строгими ритмическими рядами, как раньше — всё это сделало храм не таким строгим и величественным, как постройки начала столетия. Его более интимный характер подчеркивается и формой двух пар западных столбов, свойственной малым столбам под хорами (круглые и восьмигранные), и малочисленностью ниш на фасадах, не отличающихся к тому же своими размерами и положением от окон.

Таким образом, то новое, что появилось в соборе Ивановского монастыря, было ответом на новые практические задачи. Изменение художественного облика этого здания в основном механически вытекало из них. Архитектурные формы здания оставались прежними, так же как и его строительные материалы и система кладки стен, столбов и сводов.

11. Церкви XII в. 1 — Старая Ладога. Церковь Георгия (план на уровне хор); 2 — Новгород. Церковь Петра и Павла на Синичьей горе (план)

12. Новгород. Церковь Петра и Павла на Синичьей горе, 1185—1190 гг. Общий вид с юго-востока

13. Церковь Спаса на Нередице близ Новгорода: поперечный разрез, южный фасад, план

14. Церковь Спаса на Нередице близ Новгорода, 1198 г. Общий вид с юго-востока

Выше указывалось что шестистолпие Ивановского собора сближает его с постройками первой половины XII в. Действительно, позднее, начиная с 1170-х годов, шестистолпные храмы уступают свое место меньшим по размерам четырёхстолпным с одним куполом, тремя апсидами и позакомарным покрытием. Такие храмы, примерами которых могут служить не сохранившая своего верха церковь Благовещения на Мячине близ Новгорода (1179), церкви Георгия в Старой Ладоге (не позднее 1180-х годов), Успения там же (год постройки неизвестен), Петра и Павла на Синичьей горе (1185—1190), в Новгороде (рис. 10—12), церковь Спаса на Нередице (1198) близ Новгорода (рис. 13, 14), а также сохранившиеся лишь в своих нижних частях церкви апостола Фомы на Мячине там же (1195—1196), в Кирилловом монастыре на Нелезене там же (1196, мастер Коров Яковлевич), Преображения в Старой Руссе (1198) и стоящая на грани следующего столетия Ильинская церковь на Славне в Новгороде (1198—1202), также не дают ничего нового в отношении строительной техники. Уменьшение основного объема этих храмов на одно членение с запада заставило сдвинуть столбы и опирающийся на них купол к востоку. Этим достигалось, с одной стороны, правильное распределение площади между алтарем (апсиды и восточная треть основной части) и собственно церковью, а с другой, — уравновешенная композиция боковых фасадов, где узкая восточная треть вместе с апсидами уравновешивается широкой западной третью.

Этот приём применялся и в других местных школах русской архитектуры XII в., в частности, во владимирской (церковь Покрова на Нерли). Точно так же и новое для новгородской архитектуры устройство хор в этих церквах повторяло то, что можно было видеть в некоторых постройках середины столетия в других русских городах (Петропавловская церковь в Смоленске, собор Евфросиньевского монастыря в Полоцке). Это новое, заключавшееся в превращении угловых частей хор в закрытые помещения, из которых одно, а иногда и оба, вмещали маленькие приделы — домашние церкви заказчиков, характерно для времени, когда строительство церквей все более и более велось на частные средства и когда заказчик — епископ, боярин или состоявший на жалованьи у Новгорода князь, строя церковь для сограждан, выделял в ней уголок для себя.

В то же время превращение западной пары столбов выше уровня пола хор в углы внутренних стен, отделяющих приделы от церкви, сильно изменило внутренний вид церкви, казавшейся в силу этого гораздо меньше и более простой. В том же направлении, хотя в меньшей степени, изменился и внешний вид храмов. Уменьшение размеров зданий, сокращение числа повторяющихся элементов, разная ширина отдельных прясел стен, еще большая аритмичность размещения окон, отсутствие ниш на фасаде и самая простая форма проемов сделали их еще более простыми, безыскусственными и интимными, чем даже собор Ивановского монастыря, но композиция зданий и их формы остались, по существу, прежними.

15. Церковь Спаса на Нередице близ Новгорода (внутренний вид)

До 1941 г. Спасо-Нередицкая церковь сохраняла свои фрески лучше, чем какая-либо другая средневековая постройка, и позволяла с наибольшей полнотой судить о свойственных древней Руси приемах синтеза архитектуры и монументальной живописи (рис. 15).

Фрески древнерусских церквей помимо их дидактической и художественной ценности были и важным элементом архитектуры интерьера, участвовавшим, наряду с архитектурными формами, пропорциями и особенностями освещения, в создании общего впечатления. Размещение фресок подчинялось осям внутреннего пространства и очертаниям отдельных участков стен и сводов. На главной оси Спасо-Нередицкой церкви размещались симметричные композиции: на западной стене — «Страшный суд», а в средней апсиде — фигура Богоматери (в конхе), «Евхаристия» и два ряда фигур святых (ниже). Поперечной оси здания были подчинены фрески средних третей боковых стен, включая и многофигурные композиции. При этом фрески на стенах церкви располагались такими же горизонтальными полосами (регистрами), как и фрески апсид, что связывало всю роспись в одно целое.

Одиночные стоячие фигуры, изображенные на столбах, как бы подчёркивали высоту последних, а подпружные арки были заполнены поясными изображениями в медальонах. В барабане и куполе размещалась композиция «Вознесение»; главная фигура ее вписывалась в окружность купола, нижние фигуры создавали один ритмический ряд с окнами барабана, а средние связывали верхнюю часть с низом. Относительная плоскостность изображений, отсутствие в них линейной и воздушной перспективы, пейзажных и архитектурных фонов, замененных тёмно-синей поверхностью стен, также способствовали связи живописи с архитектурой. Живопись не уничтожала зрительно стен и сводов, не превращала их в иллюзорное, написанное пространство, но смотрелась вместе с ними, как обработка их поверхности.

16. Псков. Собор Мирожского монастыря, до 1156 г.: план, поперечный разрез, западный фасад (реконструкция)

17. Псков. Собор Мирожского монастыря. Общий вид с севера

Внутри западная часть Спасо-Нередицкой и других названных выше церквей напоминала аналогичную часть Спасского собора псковского Мирожского монастыря (построен до 1156 г.) — представителя менее распространенного в Новгородской земле типа бесстолпного крестообразного храма (рис. 16, 17). Эти храмы связывают с именем архиепископа Нифонта, построившего Мирожский собор и подобную ему Климентовскую церковь в Старой Ладоге (1153 г.), и считают этот тип принесенным в Новгородскую землю извне заказчиком-греком. Не отрицая возможности этого, следует отметить, однако, что такой тип здания был удобен для решения некоторых задач, возникших в это время перед новгородскими зодчими: структура этих зданий была простой, цилиндрические своды опирались непосредственно на стены без промежуточных элементов вроде подпружных арок, объём таких не имеющих внутренних столбов построек невелик. В соборе Мирожского монастыря на 1 м² полезной площади пола приходится около 12 м³ объёма т. е. меньше, чем в Спасо-Нередицкой и подобных ей церквах, строители которых, желая избежать приземистости внутренних пропорций собора Ивановского монастыря и устроить приделы на хорах, увеличили их высоту и довели указанный объемный коэффициент до 16 м³.

Не удивительно, что подобные постройки возводились в разных странах, особенно в христианских, где крестообразная композиция оправдывалась и религиозной символикой. На Руси, и в частности, в Новгороде, вероятно, строились крестообразные в плане деревянные храмы. С другой стороны, определенные недостатки таких зданий — недостаточно хорошая видимость и слышимость богослужения для посетителей, стоящих в концах поперечной ветви крестообразного объёма, невозможность расширения полезной площади храма за счёт западных угловых пристроек, занятых приделами, и неизбежность намокания стен крестообразной части возле примыкающих к ним кровель угловых пристроек — препятствовали распространению этого типа в древнерусской каменной архитектуре.

Внешний вид собора Мирожского монастыря (в его первоначальном состоянии) с разными высотами крестообразной части и угловых пристроек, различием западных, покрытых по закомарам, и восточных, являющихся боковыми апсидами, пристроек, с восточной ветвью креста, переходящей непосредственно в среднюю апсиду, казался более живописным, чем у построек типа Спаса на Нередице, менее строгим и более близким человеку, более интимным, чему особенно способствовала малая высота угловых пристроек.

Таким образом, на протяжении второй половины XII в. новгородские зодчие довольно успешно решили возникшие перед ними новые функциональные задачи, уменьшив размеры храмов, применив четырёхстолпный тип их со сдвинутыми к востоку столбами, разместив лестницу на хоры в толще стен и устроив на хорах приделы. В то же время изменения конструктивной стороны зданий были незначительны и сводились только к упрощению формы столбов и замене сводов хор деревянным настилом. Еще более отставали в своем развитии художественные формы зданий, остававшиеся прежними. Те изменения внешнего и внутреннего облика новгородских храмов, которые произошли к концу XII в., были, строго говоря, следствием не столько поисков нового художественного образа зданий, сколько сокращения экономических возможностей, заставлявшего зодчих уменьшать размеры своих построек и упрощать их формы, а также по-новому поставленных утилитарных задач.

Действительно, большие по сравнению с постройками начала XII столетия простота и интимность облика новгородских храмов второй его половины обусловливались их меньшими размерами и более простой композицией их внутреннего пространства и внешнего объема. Уменьшение числа внутренних столбов, одноглавие, отсутствие лестничной башни — всё это вытекало из необходимости снизить стоимость зданий. Одновременно это способствовало изменению их художественного облика, соответствовавшего новым идеологическим задачам. То же относится и к упрощению формы столбов, проёмов и верхов барабанов, а также к отказу от применения таких декоративных деталей, как ниши. Прямым следствием уменьшения размеров храмов было и уменьшение количества окон, которые уже не располагались, как раньше, строгими ритмическими рядами. Наконец, перемещение к востоку четырех столбов вызвало асимметрию боковых фасадов, что также способствовало большей живописности и меньшей строгости внешнего вида зданий.

Дальнейшая разработка нового, отвечавшего новым утилитарным и художественным требованиям типа храма привела к появлению на рубеже XII и XIII вв. построек, в которых соединялись поместительность четырёхстолпного и компактность крестообразного типов предшествующего времени. Это достигалось тем, что угловые части зданий делались, хотя и ниже, чем средняя, крестообразная часть, но выше чем в соборе Мирожского монастыря, что позволяло размещать в западных угловых частях приделы на хорах и использовать пространство под ними для увеличения полезной площади основной части храма.

Вторым нововведением в новгородских храмах этого типа было покрытие угловых частей полуцилиндрическими сводами, аналогичными сводам над восточными концами крайних боковых нефов новгородского Софийского собора. Но теперь, при наличии только трех нефов, цилиндрические своды среднего нефа образовывали вместе с ними в поперечном разрезе трехлопастную кривую, которой соответствовало такое же завершение восточного и западного фасадов, повторенное и на боковых. Это позволяло покрыть все здание восьмискатной криволинейной кровлей, более удобной, чем покрытия не только собора Мирожского монастыря, но и построек типа Спаса на Нередице с длинными и пологими ендовами между сводами, особенно в западной части храма.

18. Новгород. Пятницкая церковь на Ярославовом дворище, 1207 г.: план, поперечный разрез, перспективный вид (реконструкция)

Такая композиция верха храма была известна и другим местным школам русской архитектуры рубежа XII и XIII вв. Об этом говорят такие постройки, как Пятницкая церковь в Чернигове и, возможно, Михаило-Архангельская церковь в Смоленске. Возможно, что именно связи Новгорода с другими русскими городами способствовали появлению в его архитектуре трехлопастных завершений фасадов, хотя все элементы таких завершений уже имелись в новгородском Софийском соборе. Во всяком случае, Пятницкая церковь на Ярославовом дворище в Новгороде (рис. 18), построенная в 1207 г. и имевшая, вероятно, трёхлопастное завершение фасадов, во многом напоминает указанную выше смоленскую церковь. Прямоугольные снаружи, хотя и более высокие, чем там, боковые апсиды, северный, южный и западный притворы, обработка углов основного объема храма, притворов и боковых апсид пучками прямоугольных уступов, бровки порталов, миниатюрные нишки и арочные пояски одинаковы и в новгородской, и в смоленской постройках.

О связях архитектуры Новгородской земли с архитектурой западнорусских земель говорит и псковский Троицкий собор 1194—1197 гг., разобранный во второй половине XIV в. Судя по его изображениям на иконах, он, подобно смоленской Архангельской и новгородской Пятницкой церквам, имел три притвора, углы которых, как и в тех зданиях, были обработаны пучковыми пилястрами, членившими и стены самого собора (рис. 19). Фасады его, правда, завершались обычными закомарами, но в основании барабана у него мог быть пьедестал, увенчанный четырьмя трехлопастными кривыми, как в соборе полоцкого Спасо-Евфросиньевского монастыря, т. е. тоже западнорусской постройке.

19. Псков. Троицкий собор, 1194—1197 гг. Перспективный вид (реконструкция)	20. Церковь Перынского скита близ Новгорода: южный фасад (реконструкция), продольный разрез, план

Но в отличие от западнорусских сооружений, возводившихся целиком из кирпича, новгородская Пятницкая церковь возведена, как и постройки XII в., из камня с кирпичом. Такова же кладка стен и в церкви Перынского скита близ Новгорода, о времени постройки которой сведений не сохранилось, но которая во многом предвосхищает новгородские храмы конца XIII — первой половины XIV в. (см. рис. 20). Она имеет не только полуцилиндрические своды и трехлопастные завершения фасадов, но и одну апсиду (жертвенник и диаконник располагались уже в восточных угловых частях основного объема) и лопатки, которыми обработаны только углы здания. Небольшая высота апсиды, равная примерно половине высоты основного объема, и расположение окон на боковых фасадах треугольником также стали обычными для последующих новгородских храмов. В то же время декоративная обработка фасадов Перынской церкви так же проста, как и в постройках второй половины XII в., и состоит лишь из лопаток на ее углах, очень простой профилировки и зубчатых карнизов трехлопастных кривых да арочного пояска в верхней части барабана.

Такая простота декоративного убранства соответствовала как малым размерам церкви Перынского скита, так и скромным средствам, какими располагал для ее постройки монастырь, в отличие от Пятницкой церкви, построенной на средства богатых «заморских», т. е. ведших заграничную торговлю, купцов, бывавших в других странах и видавших иные образцы архитектуры, помимо новгородских построек. Пучкообразные лопатки на фасадах Пятницкой церкви, бровки над ее окнами и ряды маленьких арочек в основании закомар роднят эту постройку не только с архитектурой Смоленска (как об этом было сказано выше), но и с романской архитектурой Западной Европы. Об усилении связей с романской архитектурой, естественном в годы оживления связей с Западом и упадка Византийской империи, завершившегося в 1204 г. взятием Константинополя крестоносцами, говорит распространение в новгородской архитектуре таких особенностей, как одноапсидные алтари и неизвестные византийской архитектуре, но довольно обычные в романских постройках полуцилиндрические своды.

Эти черты сходства с архитектурой Запада сочетались в новгородских постройках с обычным для Восточной Европы четырёхстолпным крестовокупольным типом храма и с кладкой из камня с кирпичными прослойками. В то же время в Новгороде такая кладка начала приобретать местные особенности, соответствовавшие как свойствам местного камня, так и экономическим возможностям Новгорода. В еще большей степени местные особенности сказались в общем внешнем и внутреннем облике храмов, отличавшихся от аналогичных построек в других русских землях почти предельной простотой декоративного убранства фасадов, лаконичностью пространственной и объемной композиции, безыскусственной и живописной непринужденностью в членении фасадов, размещении проемов, прорисовке всех линий и фактуре поверхности стен.

С одной стороны, это вытекало из экономических возможностей, какими располагали новгородские зодчие, обслуживавшие не только бояр, но главным образом купцов, монастыри и коллективы рядовых горожан. Эти сравнительно скромные возможности заставляли новгородцев искать путей удешевления каменных построек как в упрощении их композиции, так и в изменениях строительной техники. С другой стороны, многочисленные, но небольшие каменные храмы республиканского Новгорода, строившиеся большей частью на частные средства, уже не выражали, как раньше, идей могущества города и его князя. Их архитектура при сохранении известной монументальности, присущей общественным зданиям, стала более интимной и «домашней». Наконец, на новгородской архитектуре сказалось мировоззрение самих зодчих и других ремесленников, игравших видную роль в жизни Новгорода, людей, ценивших свой труд и его результаты, понимавших красоту мощных пропорций зданий, живописного расположения проемов на их фасадах и неровной поверхности стен, сложенных из грубо отесанного камня.